Книга Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

– То есть я ничего не смогу сказать своему наставнику, – наконец дошло до Нианона, но паренек на удивление не пал духом. – Жалко, конечно, но ведь я сам буду об этом помнить?

– Будешь, – ответил ему маг.

– Что, правда?

– Конечно.

Он врал. Беззастенчиво врал этому пареньку, понимая, что поступает едва ли не хуже Анарин и Ласточки, но иного выхода у него не было. Краем глаза маг видит, как те двое быстро переглядываются. Порой такой короткий взгляд весомей целой прорвы слов. Они понимают, что случится потом. Осознают это и принимают. Девушка, все так же вяло, пытается вызвать на своем лице хоть малейшее подобие улыбки, а алеги с какой-то тоской смотрит на все еще радующегося паренька. Тот, видимо, улавливает эмоции пилота, но сказать ничего не успевает. Лиса его опережает.

Щелчок – и яркий свет заполняет все пространство, словно разрывая тьму изнутри. Он выворачивает наизнанку. Вывертывает и тянет в неимоверную глубину, а яростные переливы без конца танцуют перед глазами. Замирают на миг, и вновь устремляются в бурливый водоворот ожившего цвета.

Потом все гаснет. Исчезает. Как некогда исчезли из вида стелющиеся по земле осенние туманы, как растворилась во мгле ночь, открыв извечно неизменное небо сизой земли. Все началось с самого начала, все возобновило свой мерный ход. Время потекло сызнова, поборов выросшую преграду, ставшую еще одним сумеречным воспоминанием, а Лиса… Что он еще мог сделать…

Парень все так же сидел на ставшем уже родным кресле позади Ласточки, с каким-то безудержным отчаянием рассматривая собственные ногти на пальцах. Ему не хотелось говорить. Да и что он мог сказать? Что?

В это мгновение магу так отчаянно захотелось вернуться в тот зыбкий мир, из которого он по собственной воле ушел. Глупый. Какой же он был глупый. Как он мог это сделать? Ради чего? Неужели из-за этого призрачного шанса еще немного побыть с ней… Настоящей. Еще немного…. Но ведь здесь она такая, какая есть, а он сам… Он чуть не убил ее, перепутав с той тенью. Потом еще, с непривычки, принялся колдовать в Последних мирах, как будто не знал, что там делать подобное – самоубийственное занятие. Хорошо хоть их потом вынесло на Изнанку… Вот только… Все пошло не так, как должно было… Этот ураган, этот тупица алеги, эмпат… Он был так зол, что едва ли узнавал себя сам. Мага только чудо удержало от того, чтобы расправиться с той тварью, следовавшей за ними во время их повторного посещения леса Краемирья. Лишь то, что она могла быть как-то связана с Анарин и этими двумя путниками, сдержало его от опрометчивого поступка. Она словно охраняла их. Маг мог поклясться в этом, а еще в том, что пока сам он блуждал по зазеркалью, у этих троих были какие-то дела в Краемирье. Нет, не так. Не у троих. Нианона в расчет брать нельзя. Он очнулся, когда они так неудачно приземлились во второй раз. Значит… Ласточка и Анарин…

Лиса закрыл лицо руками, пытаясь помассировать кончиками пальцев свои веки. Ему не хотелось ни о чем думать. Совершенно и полностью отключиться от настоящего. Заставить голову опустеть. Но он не мог. Не мог забыть ни того, что он уже сделал, ни того, что ему еще предстоит. Сумбурные мысли, заоблачные устремления, такие далекие, такие близкие, а еще разочарование и понимание собственного бессилия. Так много оттенков. Так много цветов. И все это смешивалось. Не давало покоя. Задевало. А вместе с тем какое-то чужое, отстраненное понимание совершенных им поступков, действий и сказанных слов. Ни хороших, ни плохих. Обычных. И в то же время, словно посторонних. Точно и не он это все совершал. Ведь он не мог так говорить, делать такое… Не мог. Пусть даже все это и направлено на то, чтобы защитить его спутников. Его товарищей, а может, и друзей. Хотя нет. Кого он обманывал? Только себя.

Что-то защемило в груди у мага. Так тоскливо. Так сильно. Неправильно.

Робкие попытки отгородиться, и Лиса понимает, что вместо спасения ему стало еще хуже. Как будто он утратил что-то незаметное, но совершенно незаменимое, и та пустота, что всегда была у него внутри, кажется, стала еще больше. Она заполняла парня, совершенно не щадя. Подступающим потоком до самых краев.

Его злость улетучилась, но вместо нее появилось непереносимое уныние. То самое, что порой подтачивало его силы, когда он был один на один с самим собой. Вот так – как сейчас, ведь теперь его спутники вряд ли могли увидеть, как этого уставшего человека одолевают его внутренние слабости.

– Ласточка, Анарин – ступайте, – тихо произносит маг, – Нианон – ты пойдешь со мной.

Лиса не поднимает глаз. Он не хочет этого видеть. Совершенно не желает смотреть на эти пустые, ставшие такими чужими в одночасье лица. Нет. Только не в этот раз.

Едва различимые шаги. Приглушенный визг открывающихся заслонок. Вот уже до ушей мага доносится хлопок открывшейся двери. Опять шаги, а затем негромкий скрип подошв о стальную лестницу. Вновь хлопок, но гораздо сильнее, и вновь в кабине воцаряется тишина.

– Пойдем, – через какое-то время негромко говорит Лиса.

Неловко подымая свой взгляд, он встречается с пустыми, остекленевшими глазами Ноя. Он все с тем же недоверчивым выражением лица смотрит на путника. Немного приоткрытый рот, замершая в непонятном жесте ладонь, да наконец-то раскрывшееся одеяло. Легкая одежда паренька уж никак не была по сезону в Последних мирах.

– Что я за человек, – вздыхает маг, вытирая с его щеки застывшую струйку слюни, потом он кладет замершую руку на колено, при этом поправляя теплую накидку эмпата, тем же серьезным голосом, обращаясь уже непосредственно к пареньку, говорит: – Держи крепко и не отпускай, понял… В горах летом прохладно, знаешь ли, а твой дядя Альберт весьма щепетильный в некоторых вопросах. – Лиса неожиданно усмехается и, робко пригладив волосы пареньку, продолжает: – Так что, не расстраивай его. Он у тебя просто замечательный. Хоть и бурчит больше, чем говорит, но это не главное. Самое главное, что он у тебя есть. Запомни это, Ной. Когда тебе есть к кому возвращаться – это значит, что у тебя есть дом.

Паренек вряд ли понимает то, что пытается донести до него маг, все теми же опустевшими глазами смотря куда-то вдаль, но Лису это не смущает. Будь юный эмпат сейчас в добром здравии, путник никогда бы не смог ему сказать нечто подобное. Уж такой он человек.

– Пойдем, – еще одна негромкая фраза, и вот уже двое истинных снаружи.

Глубокий вздох, и легкие Лисы окунаются в мягкую ночную прохладу. Зеркально чистый горный воздух, от которого у мага едва ли не кружится голова. Все-таки, он слишком долго был на Изнанке.

Потом парень помогает Нианону ступить на все еще теплый ровнехонький настил у смежной линии при их ангаре. Поправляет его потрепанное одеяло, удостоверяясь в очередной раз, что паренек цел. Уже хочет отпустить.

– Прямо по расписанию, – смеется ночь, а вместе с ней и тонкая фигура.

Майа. Он по голосу узнал ее. Тень Катарины.

– Вижу, у тебя компания, – все так же то ли ухмыляясь, то ли посмеиваясь, продолжает она. – Не думала, что на троих у тебя сил хватит. Ошиблась. Прими мои поздравления.