Книга Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук

Все чаще Александр стал думать о персидском обычае приветствовать царя. Он твердо решил установить среди своих соплеменников ритуал падения ниц – проскинесис.

В один из дней после жертвоприношений и гимнастических состязаний на царском пиру собралась вся македонская и персидская знать. Македонцы чувствовали себя чужими в зале, убранном с истинно восточным размахом и роскошью. Персы держались надменно.

Птолемей, Кратер, Пердикка стояли в окружении знатных македонцев. Клит, сумрачный и встревоженный, разговаривал с Каллисфеном, стоя у одной из колонн.

– Слава невозможна без толпы хвалителей и льстецов, – кивнув в сторону персов, мрачно заметил Клит.

– Сколько льстецов слетелось на пир! – в сердцах воскликнул Каллисфен. – Мне страшно за Александра!

Каллисфен подумал: «Ведь я тоже один из низкопоклонников. Сколько льстивых рассказов сочинил я в своей «Истории» об Александре. И он, благодаря мне, поверил в свою исключительность».

Клит воскликнул с горечью:

– Редко кто из нас скупился на похвалу ему!..

Каллисфен вспомнил, что даже суровый Кратер не удержался от восхваления царя. Когда они охотились в Киликии, Александр вступил в единоборство со львом и убил царя зверей. Эту сцену охоты, заказанную Кратером скульптору Лисиппу, тот отослал в священные Дельфы.

Любезно кланяясь, приветствуя собравшихся в зале, среди гостей появился Гефестион, одетый в роскошный персидский наряд. Гости одаривали всемогущего друга царя подобострастными улыбками. Но взгляд Гефестиона искал Каллисфена и Клита. Гефестион знал, что убедить этих двоих отдать царю земной поклон будет трудно.

Сопровождая Александра на Восток, Каллисфен как очевидец описывал историю его похода. В своих описаниях он представил Александра доблестнейшим из полководцев и справедливейшим из правителей. Сначала царь и историк были дружны между собой. Но постепенно их отношения изменились. Будучи племянником Аристотеля, гордый эллин следовал заповедям философа, что с варварами следует обращаться как со зверями или растениями, быть повелителями над теми, кому на роду написано оставаться в рабах вечно.

Подойдя к Каллисфену и Клиту, Гефестион обратился к ним с просьбой:

– Я искал вас, чтобы убедить отдать Александру земной поклон.

– Я не признаю этого варварского обычая, – возмутился Каллисфен. – Проскинесис унижает человека. Я – свободолюбивый эллин!

Клит поддержал Каллисфена:

– В битвах мы встречали врага лицом к лицу и не сгибались под персидскими стрелами.

Гефестион настойчиво продолжал доказывать:

– Александр завоевал государство Ахеменидов. Он стал царем всей Азии. Азиатские народы привыкли обожествлять своих повелителей. Мы просто покажем царю свою преданность и готовность служить ему.

– Мы уже не раз доказывали это в битвах, рискуя жизнью, – напомнил Клит.

– Старинный персидский ритуал будет похож на богохульство, если ему последуют македоняне, – Каллисфен с трудом сдерживал возмущение. – Я не могу превратиться в варвара, даже если об этом просит царь.

– Клянусь непобедимым Зевсом, у восточных народов есть чему поучиться, – не сдавался Гефестион.

С щемящей душу грустью Клит произнес:

– Земные поклоны, например… Да, кстати, персидское одеяние тебе к лицу!

Гефестион пропустил замечание друга мимо ушей, пристально посмотрел Клиту в глаза. Клит не отвел взгляда и, усмехнувшись, сказал:

– Если для осуществления великой цели нужно стукнуть лбом у подножия трона, я исполню это гимнастическое упражнение.

Взяв за руку Каллисфена, Клит вместе с ним удалился вглубь зала.

Гефестион проводил их тревожным взглядом и подумал:

«Хватит ли у Александра сил подчинить своей воле друзей?»

Верный своему царю-другу, Гефестион внимательно прислушивался к настроению в зале. Многие македонцы роптали, перешептываясь между собой:

– Сегодня он хочет заставить и свободных эллинов кланяться в землю…

– И это наш царь, сын доблестного Филиппа…

– Его тщеславие переступает все границы дозволенного!..

Большой зал пиршества был освещен множеством светильников. Длинный стол стоял посреди зала, представляя сказочно-великолепное зрелище, поражая богатством покрывавшей его посуды и разнообразием изысканных персидских яств.

Старший стольник при помощи нескольких благородных жезлоносцев указывал гостям их места за пиршественным столом.

Когда все уселись, трубные звуки возвестили приближение царя.

Окруженный почетными стражниками, чьи длинные копья были украшены золотыми и серебряными яблоками, в зал вошел Александр в пурпурных, расшитых золотом персидских одеждах, на голове – высокая тиара.

Македонцы поднялись со своих мест и приветствовали своего владыку громовым, непрестанно возобновлявшимся кликом: «Победа Александру Великому!»

Пурпурный ковер был постлан по направлению к царскому трону.

Александр с истинно царским достоинством поднялся по ступеням, сел на золотой трон.

Персидские вельможи, подойдя к ступеням, упали ниц перед царем.

Все чего-то ждали. Старший стольник внес в залу прекрасную золотую чашу персидской работы, наполненную до краев вином, и передал ее в руки Александру.

Царь отпил из чаши и протянул ее Гефестиону, чье ложе, было справа от него. Гефестион отпил вино, передал чашу старшему стольнику и поднялся со своего ложа. Подойдя к Александру, он пал перед ним ниц, затем поднялся на ноги и подошел к царю. Александр обнял его за плечи и расцеловал. Они с благодарностью улыбнулись друг другу. Когда Гефестион вернулся на свое ложе, стольник отнес чашу Птолемею. После восточного приветствия царь подарил другу поцелуй.

Вскоре чаша пошла по кругу.

Некоторые сидели, хмуро понурив головы.

Неожиданно Александр, обладающий чутким слухом, уловил слова:

– Сильнее, сильнее бей головой о землю!

Лицо Александра вспыхнуло от гнева, в бешенстве он крикнул:

– Значит, я, царь, кажусь тебе достойным насмешки?

Македонский военачальник с достоинством ответил:

– Ни царь не достоин насмешки, ни я унижения!

В последнее время Александр не терпел возражений. Приказав стражникам поставить вельможу на колени, он, посмотрев сверху на коленопреклоненного, хмуро произнес:

– Так ты выглядишь умнее!

Затем отрывисто приказал:

– Взять под стражу!

Стражники увели военачальника.

Вскоре дошла очередь до Каллисфена. Философ отпил из чаши и тут же приблизился к Александру.