Книга Тьма века сего - Фрэнк Перетти

Ангел приподнял голову и оглядел холодное бетонное помещение. Рафар, могучий отвратительный Ваал-Рафар, князь Вавилона, исчез. От него ничего не осталось кроме сгустка тьмы, над которым сейчас разгорался свет, почти как восходящее солнце над горизонтом.

Тол начал яснее слышать музыку. Она лилась, заполняя небеса, смывая остатки тьмы и очищая путь святому Божьему свету.

Его собственное сердце первым сказало ему: ты победил в сражении за святых Божьих и Агнца. Ты победил!

Свет становился все ярче, заполняя комнату, тьма сжималась, рассеивалась и исчезала. Теперь Тол заметил свет, бьющий в окно. Солнечный луч? Да! Небесное воинство? Да!

Тол поднялся на ноги и стоял в ожидании, когда восстановятся силы. Постепенно они возвращались. Ангел шагнул вперед, затем еще и еще, он шел твердо и уверенно. Потом он расправил крылья, складку за складкой, и они раскинулись за его спиной, как сияющий атлас, унизанный бриллиантами. Тол замер, ожидая, пока они окрепнут.

Капитан глубоко вобрал в себя воздух, крепко взявшись за рукоятку меча обеими руками, затем он поднял его прямо перед собой и взмахнул крыльями. Теперь Тол был на воле, поднимаясь в чистое, ослепительно сияющее небо. Он посмотрел вверх и не заметил над собой ни тьмы, ни препятствий, ни туч.

Единственное, что было у него перед глазами, – это свет, свет, излучаемый Небесным воинством, расчищающим и прибирающим небеса от края до края. Воздух был так свеж, и он пах чистотой!

Тол скользил над маленьким уютным городком, возвращаясь к университету. Он подлетел как раз вовремя: увидел мелькающий свет полицейских автомобилей, скорой помощи и служебных машин, которые со всех сторон окружили здание… Где же Гило? О, где, где же этот задира Гило?

– Капитан Тол!

Полетев на зов, Тол опустился на крышу Эймс-холла, и друг-великан заключил Капитана в медвежьи объятия, грозя переломать ему все кости.

– Битва закончена! – воскликнул во все горло Гило, заливаясь счастливым смехом.

– Это… точно? – Тол хотел услышать эти слова еще раз.

Капитан огляделся, оценивая обстановку. Да, только далеко-далеко от города еще можно было заметить последние остатки ужасной тучи, продолжавшей рассеиваться под натиском Небесного воинства. Небо было голубым. Внизу он заметил Уцелевших, продолжающих петь и ликовать. Полиция заканчивала наводить порядок.

* * *

Норм Маттили, Джастин Паркер и Ал Лемли собрались вокруг Бернис и ее новой подруги.

– Вот это, – говорила им Бернис, – Сузан Якобсон. У нее найдется что вам показать.

Норм Маттили в восхищении пожал Сузан руку:

– Вы очень мужественная женщина! Сузан сквозь слезы радости и облегчения проговорила, указывая на Бернис:

– Мистер Маттили, посмотрите лучше сюда – перед вами сама храбрость, собственной персоной.

Бернис бросила внимательный взгляд на носилки, которые вынесли из здания два санитара. Тело Джулин Лангстрат было закрыто белой простыней. За носилками, в сопровождении двух собственных полицейских, в наручниках шел Альф Бруммель.

За бывшим шерифом следовал виновник торжества – Александр М. Касеф. Сузан проводила его долгим холодным взглядом, но он, ни разу не подняв глаз и не произнеся ни звука, под конвоем агентов ФБР с трудом влез в полицейскую машину.

Ханк и Мэри обнимались и плакали, счастливые, что все кончилось… И все равно, это было только начало. Поглядите-ка на всех этих задорных святых! Аллилуйя! – чего только не сделает Бог вместе с такими людьми!

Маршалл прижимал к себе Санди так крепко, как будто никогда раньше не держал ее в объятиях. Оба без конца просили друг у друга прощения, теперь им доставляло истинное удовольствие говорить друг другу полные любви теплые и нежные слова, которых обоим так недоставало раньше!

И потом… что это, неужели не сказка? Отбрось все сомнения и вопросы, Хоган, это действительно Кэт спешит к тебе! Ее лицо сияет, и ой-ой-ой, как она выглядит!

Все трое стояли обнявшись, обливая друг друга слезами.

– Маршалл, – говорила Кэт, растроганная и плачущая, – я не могла оставаться у мамы, когда услышала, что тебя арестовали

– Увы!

– ответил Маршал, ласково ее обнимая.

– А как же иначе Богу удалось бы добиться моего внимания? Кэт крепче прижалась к мужу:

– О! Как прекрасны твои слова!

– Погоди, я тебе все расскажу!

Кэт внимательно всматривалась в окружавших их людей и наконец обратила внимание на суету вокруг.

– Это конец твоего… важного дела? – Он рассмеялся, обнимая сразу двух своих самых любимых женщин.

– Да! Это конец! Будьте уверены!

* * *

Генерал тронул Тола за плечо. Тот посмотрел вверх и увидел в его руках золотую трубу.

– Капитан, – спросил среброволосый ангел, – как нам совершить последний ритуал? Трубить победу?

Тол взял трубу и вдруг почувствовал, что ничего не видит из-за слез, застилавших ему глаза. Он отер их и посмотрел вниз, на поющих святых и их маленького пастора.

– Они… они никогда не смогут понять, что они свершили, – проговорил он.

Потом Капитан глубоко вздохнул, справляясь с наплывом чувств, и повернулся к своему верному товарищу по оружию.

– Гило, может быть, ты? – сказал он и протянул трубу могучему ангелу. Гило отказался:

– Капитан Тол, ты всегда сам трубишь победу.

– Тол улыбнулся, отдал ему трубу и сел на крышу.

– Дорогой друг… я слишком устал сегодня.

Гило на секунду задумался, а затем расхохотался во все горло, хлопнул Тола по спине и взмыл в воздух.

Звук победной фанфары был высоким и чистым. Гило трубил и к тому же ухитрялся подниматься вверх по спирали, как бы ввинчиваясь в небо.

– Он обожает подобные штучки!

– сказал Тол, Генерал смеялся.

* * *

У Ханка были Мэри и его маленькая новорожденная церковь, Маршалл снова обрел семью и был готов перекроить всю жизнь заново. Сузан и Кевину предстояло на какое-то время заняться исключительно свидетельскими показаниями. Бернис – она была в этом уверена – Маршалл поручит довести до конца начатое расследование. Но сейчас Бернис стояла избитая и измученная. Вдруг девушка почувствовала себя ужасно одинокой среди этих счастливых веселых людей. Она радовалась за каждого из них и, благодаря своему профессионализму, внешне прекрасно справлялась с ролью победителя. Но внутри, в душе, настоящая Бернис не могла побороть и скрыть за улыбкой тяжесть гнетущей, глубокой печали, которая была ее подругой уже долгое время.

Теперь она окончательно потеряла Пат. Может быть, загадка ее смерти и непреклонная решимость найти ответ удерживали живую Пат так долго и глубоко в ее сердце. Теперь не осталось ничего, что могло бы оттянуть последний шаг, который раньше Бернис не решалась сделать, сказать – прощай!