Книга Проклятая и безликая - Ермак Болотников

заполучил двух внуков и потенциальных наследников... Отказался, или вернее нашел возможность отказаться, нашел только лишь Людвиг. Понять недовольство Нериса оказалось легко, Рихтер могущественный род, даже скрепить узами брака уже было достаточно, чтобы заполучить многие привилегии, а если первенец окажется у Тревелья... То это и вовсе даст возможность обычному лендлорду встать в ряд с великим семьями Империи. - А впрочем... Если захочешь, можешь спросить у него самого, они скоро должны явиться.

- Чтобы испортить себе вечер я могла пойти и в туфлях... Не думаю, что господин Тиер окажется рад, если я разозлю Нериса. - Ответила мне Гвин, заставив улыбнуться. Она заботилась о чести моей семьи... Наверное, названные сестры для нее было большим, чем просто сочетание слов, она старалась заботиться о семье Рихтер как о своей собственной, это бесспорно грело душу... Пусть и порой, навевало тоску, помочь Годрику я не могла ничем. - Поэтому говорить с ним будешь только ты... Я попробую не интересоваться ничем лишним, но мне можно будет поговорить с Людвигом... Договорились?

- Конечно, думаю... Он тебе понравится, брат всегда любил коллекционировать оружие, думаю, вы сможете найти общий язык. Поэтому не вижу никаких проблем, чтобы моя названная сестра... - Прозвучал второй звонок, в дом стали заходить стражники и слуги сопровождающие отца, нужно было спешить, поэтому не закончив фразу, я ускорила шаг, утягивая за собою Гвин.

Глава 44

Мы выстроились вокруг входа, собравшись в полукруг. Абсолютно весь сегодняшний день будет проходить исключительно по традициям, поскольку Тревелья не был нам ни союзником, ни другом. С ним нельзя было игнорировать многовековые устои, скорее всего, даже самые малые детали требовали своего внимания. Именно из-за традиций, которые тянулись своими корнями в века, когда Империя была разрознена и потеряна, без света Близнецов, первыми встречали прибывших из поездок члены семьи или доверенные люди. И ввиду того, что именно я была единственной, в ком текла кровь Рихтер, а Гвин являлась не просто гостьей, а полноправным членом семьи, проще говоря - названной сестрой, то именно нам предстояла честь встречать отца и мать, а также брата и его суженую, которые по традициям должны были появиться после наиболее взрослых членов пола. И даже несмотря на то, что мои руки оказались лишены какой-либо защиты, практически полностью обнажая глубокие слои шрамы, я приняла эту честь, не убоясь ни гнева, ни вопросов ни испуга. Встав вместе с Гвин во главе коалиции, оглядываясь вокруг и рассматривая собравшихся, я пыталась понять, действительно ли подобное являлось необходимым. Все это было крайне неэффективным мероприятием, но несмотря на то, что прошли века, мы по-прежнему продолжали следовать устоям, которые в современном мире уже не казались столь значимыми и необходимыми. В основном, так приветствовали возвращающихся с войны мужей, братьев и отцов, но вскоре традиция внезапно прижилась как показатель статности, власти и богатства. Мелкие дома, не имевшие обилия слуг и престижных наставников для своих детей, редко встречали родственников подобным образом, предпочитая простые приветствия. В свою очередь чем богаче, больше и напыщеннее был дворянский род, тем больше должно было быть встречающих людей из числа достойнейших представителей дома. Но сейчас... Когда мелкие дворянские семьи все активнее влияли на политику и закреплялись в обществе, когда у иных торговцев и хозяев мануфактур дома казались краше, чем вековые дворянские усадьбы, все подобное казалось странным пережитком, за который отчаянно цеплялись, в попытках доказать, что несмотря на все, дворяне такие же могущественные, как и десятилетия назад. Но подобный фальш редко когда мог похвастаться действенным результатом, впрочем, семья Рихтер никогда не рассчитывала на роскошь, предпочитая свой статус доказывать делом, а не словом. Сегодня, вокруг себя я видела даже тех, о чьем существовании зачастую забывала, не пересекаясь в жизни и редко замечая где-либо вне их собственных кабинетов да комнат. По правую сторону находились несколько счетоводов, фрейлины матери, которые в ее отсутствие занимались уходом за садом, и которых я даже с трудом различала между собой, ввиду одинаковых одежд, волос и практически идентичных черт лица. Там же, важно выпятив грудь и раз за разом поправляя сальные волосы, стоял облаченный в позолоченные одеяния дьякон, вместе с высоким, тощим жрецом, в простой белой мантии, что тихо препирались между собой. В руках у жреца светилась обрамленная золотом икона Сивила, от которой исходил приятный, бодрящий мороз, дьякон держал в руках помазанные ядом белоснежные ткани, на которых лежали ритуальные ампулы с безвредным ядом, который должны были выпить прибывшие родственники, в качестве знака воссоединения с семьей и родным домом. Позади них, в полутьме исходящей от вывешенных гобеленов, стояли двое Аколитов, каким-то образом, умудряясь выглядеть значительно более доброжелательно, чем обычно. Возможно, в отсутствии своих привычных одеяний. Они оставили свои повязки, отчего впервые, я видела их глаза, с интересом вглядываясь в них, в ожидании отца и матери. У Аколита, имя которой исчезло из моей памяти натурально спустя несколько часов, словно я никогда его и не знала, имела карий оттенок, глубоко посаженные глаза, которые утопали в глубине черных полукругов, что шли около ее щек. Ощипанные ресницы скрывали под собой отметины от ногтей, около висков шли неровные шрамы и наложенные швы. Наполненные кровью глаза юноши оказались опущены к полу, он изредка поднимал их, реагируя на каждый шум позади нас, но неизменно вновь опуская взгляд, не давая рассмотреть, что же именно скрывали его зрачки. Лицо девушки отдавало пытками, я видела следы от ножей, оставшихся на коже около щек, отпечатки чьих-то пальцев около глаз, кровоподтеки и синяки около переносицы и верхней части губы. Казалось, будто девушку и вовсе выдернули из небытия, вместо того, чтобы отпустить для перерождения, юноша на ее фоне, с своими редкими волосами и высушенными, впалыми щеками, казался практически живым. По левую сторону расположились остальные наставники, в богатых одеяниях но с менее чинным видос. Центурион надел свой парадный доспех, с орденами и медалями, выжженными на стали, учитель истории отряхнул университетскую мантию, а так же откопал четырёхугольник, с пером ворона на верху. Дерек действительно пришел в своей обычной одежде, лишь расчесав волосы да каким-то образом избавившись от удушливого запаха алкоголя, который Ворон источал одним своим присутствием, что впрочем не мешало ему прямо сейчас жевать табак, порой сплевывая листья в небольшой тканевый платок. Капитан стражи сиял серебряной броней и штандартом, прикрепленным к пластинчатой броне, из-за чего выглядел как знаменосец, над собой имевший герб рода Рихтер. Староста