Книга Фаворитка - Юлия Цыпленкова

Я кивнула и ответила на заданный вопрос, а после снова замолчала, до нового указания подать голос. А когда монарх протянул руку и коснулся моей щеки тыльной стороной ладони, я вывалила язык и даже поерзала, раз уж хвоста у меня не было.

— Боги знает что! — рявкнул Ив, осознав, кого я целый день изображаю. — Надеюсь, ты хотя бы не уляжешься на коврике у кровати?! Чтобы завтра этой дури не было!

— Как тебе угодно, милый.

На пятый день выдалась чудесная погода, и я снова отправилась к моим придворным. Мы гуляли по парку, играли в жмурки, смеялись и вновь собрали вокруг себя большое общество. Монарх наблюдал за нашим праздником жизни из окна и стоически терпел. Но когда один из молодых мужчина, чья очередь выпала водить, поймал меня и ощупывал, желая опознать свой улов, терпение короля лопнуло, и меня вновь вернули в покои. После этого я переоделась в халат, распустила волосы и ушла в спальню. И когда пришел государь, я сладко посапывала в подушку. А вечером заняла кушетку в гостиной, и обычное общество не собралось, потому что я не желала переодеваться, и показать меня  в таком виде было невозможно. Монарх сам попытался уйти, но я, оторвавшись от любовного романа, объявила:

— Уйдешь, и в своей спальне можешь меня не искать, — и он остался.

А на шестой день я валялась в его кабинете на столе, за которым обычно сидели советники. Лежала я на животе, подперев щеки кулаками, болтала ногами и мычала одну из известных арий. Слух, как не прискорбно это признавать, у меня так и не появился, зато душевности и стараний хватало. Государь меня не гнал, он упрямо читал какой-то документ по десятому разу, я продолжала мычать.

— М-м-м, дыж! — на драматической ноте я ударила кулаком по столу. — Ба-ба-бах, бах!

— Проклятье! — взвился Ив. — Чудовище! Ты просто чудовище, пожирающее души!

— М-м-м а-а, бах!

— Ар-р-р, — отчетливо зарычал король.

— Дыж! М-м-м а-а-а м-м, бах!

— Довольно!!!

Он сорвался с места, уронив попутно собственное кресло, налетел не меня и, стянув со стола, затряс:

— Ты – порождение ночного кошмара! Ты – горячечный бред! Ты не женщина, ты – живое воплощение ужаса!

— Ты-ды-ды бах! — торжественно закончила я свою арию.

— Чего ты от меня хочешь, кровожадное чудовище?!

— Дополнительное соглашение к Кодексу, — ответила я. — У меня уже готов текст.

— Неси! — гаркнул монарх.

Я достала из рукава подготовленный документ, свернутый в свиток и протянула его королю:

— Уже.

Ив протянул к моей шее руки со скрюченными пальцами, пару мгновений «душил», а после, вскинув руки к потолку, надрывно выкрикнул:

— А! — и, наконец, забрал у меня свиток.

Мой свиток был «упитан». Я не стеснялась выдумывать себе новые должности, обязанности и обязательства. Король поднял на меня ошеломленный моей наглостью взгляд, но пока промолчал. Он вернулся за стол и разложил перед собой несколько листов, исписанных мелким почерком.

— Однако ты превзошла саму себя, — пробормотал он. — Ну, почитаем...

Впрочем, все эти листы были лишь мишурой. За ними скрывались те нескольких главных пунктов, одобрение которых я рассчитывала получить. На фоне всего прочего они выглядели безобидными и необременительными, а потому Ив не мог отвергнуть их или урезать. В сравнении с тем, что я затребовала, эти пожелания были невероятно скромны. И монарх ожидаемо вымарывал позицию за позицией, едва ознакомившись с ними.

Поглядев на второй лист и вовсе перечеркнутый крестом, я, удрученно вздохнув, проворчала:

— Какой же ты все-таки жадный и вредный.

— Моя жена не станет разъезжать с инспекциями по дорогам Камерата, — отчеканил Ив. — И учреждать административные заведения, как и набирать в них служащих. Это противоречит Кодексу.

— Ты совсем ничего мне не оставил, — «помрачнела» я, с удовлетворением разглядывая необходимые мне строки, которые остались нетронутыми королевским пером.

— Отчего же? — монарх еще раз пробежал глазами оставленные в перечне позиции, вычеркнул очередную строчку и ткнул пальцем почти в конечный пункт: — Вот, к примеру, с этим я, так и быть, соглашусь. Можешь, как и прежде принимать письма от страждущих, отвечать и решать их вопросы, через его сиятельство, разумеется. И вот еще, пожалуйста, я оставляю твою канцелярию и даже позволяю учредить Кабинет, в котором раздавать должности будешь ты сама, как и контролировать его работу.

— А Совет?

— Пожизненное право голоса в Совете? — король насмешливо изломил бровь. — Ты мне совсем не доверяешь?

Я прошлась пальчиками по его предплечью, заглянула в глаза и пропела строчку из очередной арии:

— Ах, мой милый, я тебя прошу…

— Довольно, — поспешил остановить меня монарх. — Будь по-твоему, душа моя. Но с оговоркой, — я ответила вопросительным взглядом: — Тебе будет запрещено вмешиваться в обсуждение дел государственной важности. Если только я сам не спрошу твоего мнения.

— Слишком размыто, — покачала я головой. — На Совете любое дело обладает государственной важностью. Потому предлагаю такой вариант: я имею право поднимать вопросы, которые касаются одобренных дел, могу отдавать свой голос, как посчитаю правильным, но не вмешиваюсь в обсуждения иных тем, если ты сам не обратишься ко мне. Однако наедине я смогу сказать, что думаю, если буду не согласна, или увижу иной путь решения, как ты и желал.

— Хорошо, — чуть подумав, кивнул государь. — Меня устраивает.

— И ты не препятствуешь мне говорить на разрешенные темы, — дополнила я.

— Так и быть, — усмехнулся Ив, и мы составили наше соглашение начисто, после чего оно было подписано и скреплено большой королевской печатью, а на следующий день приложено к Кодексу с припиской: «Соглашение заключено с ее светлостью Шанриз Канаторской, дабы воздать должное ее заслугам, и не может быть использовано в ином случае и для другой особы».

Так что при своем интересе я все-таки осталась. К  тому же теперь я могла заправлять благотворительностью Камерата, и тут мне было, в чем развернуться. И это было вовсе не мало! А после бала я подступила и с просьбой вновь выпускать меня на волю. Ею мне хотелось насладиться всласть, потому что после свадьбы, несмотря на соглашение, я все-таки буду заперта во дворце, и на каждый выезд мне придется выпрашивать разрешение. Мы повздорили, конечно, но, как я уже говорила выше, не так сильно, как мне виделось, и ворота передо мной открылись.

— Как поживает ваш приятель? — чуть едко спросил меня Гард, вернув назад в свой кабинет.

О ком спрашивал меня Фьер, понять было несложно. Нибо Ришем так и остался для королевского прокурора персоной неприятной, однако Гард видел пользу от нашего союза с герцогом, потому свою неприязнь сдерживал, но не мог хоть как-то не уколоть его светлость.