Книга Практикующий. Клятва ворона - Валерия Воронцова

На меня смотрел темный практикующий. Пронзительно, насквозь, холодно и жестко. Его рот странно искривился, заставляя подумать о жвалах и паучьем яде. В смысле, вряд ли звериная ипостась Ильи могла быть обычным паучком, которого боишься раздавить из суеверия о мести в виде дождя. Пока мне не встречалось ни одного темного, чья суть была бы безобидной и без арсенала настоящего хищника. На ум шло что-то вроде черной вдовы или тарантула. Сразу перед кошмарной фантазией о крупных членистоногих, пожирающих тело.

– Как некультурно, – осклабился мужчина, поднимаясь. – Твой мальчик совсем не научил тебя манерам. За пару месяцев уже мог бы выдрессировать как следует.

Зря он это. Я могла пропустить снисходительный тон в свою сторону, но не по отношению к Владу. А от мысли, что кто-либо, даже мой ведьмак, в принципе мог меня «дрессировать», как какого-то циркового пуделя, в груди разгорался костер, пуская огонь по венам.

– Здесь культурных нет. – Он еще указывать мне на мифические правила приличия будет, чертов лицемер! – Вы – паразит, убийца и похититель, а я, если представится возможность, вырву вам горло. Некультурно, жадно и быстро. А потом, сплюнув, скажу, что так и было. Самозащита.

Все последние фразы шли одновременно от меня и не от меня. Слова, нанизанные на предостерегающий рык, как мясо на шампур. Ярость, граничащая с буйством. Разом, словно по щелчку, вернулось все то, чего не хватало.

Дог утробно рычала, сливаясь с угрожающими голосами стаи. Никто не выл. Никто не отступал. Пусть подойдет. Пусть подставится. Пусть хрустнет кость и брызнет кровь. Полнолуние – стихия нашего племени. Свет нашей охоты. Покровитель нашего зова.

Ценнее вновь обретенного единства с сущностью и предками было лишь одно. Связь с Владом. Я снова ощущала его во всей гамме противоречивости, свойственной Яблоневу. Гнев и сдержанность, страх и решительность, мандраж и уверенность. Мой ведьмак приближался, оглушительная волна облегчения и радости, возникшая с его стороны, когда он также почувствовал мое «включение», стоила еще одной атаки пылью от стремительно подошедшего Ильи.

Резко отвернув голову, я едва не перевернулась вместе со стулом, инстинктивно подавшись назад. Схватив меня за плечо, практикующий что-то пробормотал, высыпав эту дрянь прямо мне на голову под протестующий рев стаи и бесполезные дерганья на стуле в попытках увернуться.

– Не хватает еще перевести на тебя все запасы, – отряхнул ладони мужчина. – Собаки вечно бедокурят, – насмешливо покачал он головой, возвращаясь к своему амплуа. – Сиди смирно, не то придется приструнить тебя по-другому, куда болезненней.

– А силенок хватит? – сипло переспросила я, пытаясь избавиться от все же заползшей в нос и рот гадости, отсекшей меня от Влада и рода непроницаемой стеной.

– Хочешь проверить? – посветил он мне в лицо фонарем, отчего пришлось зажмуриться. Козел.

– Думаю, вы прекрасно знаете, чего я хочу, – сквозь стиснутые зубы ответила я. По-моему, пожелание Илье скорейшей смерти было высечено у меня на лице со всеми напутствиями в придачу.

– Люди, неважно, фамильяры, практикующие или еще какие специалисты, никогда не знают наперед, чего хотят. Всем только кажется, но никто не крестится, – размеренно ответил Илья. – В твоем возрасте я думал, что глупость и наивность разные вещи, мечтал, как буду помогать людям, верил в наше общее дело, а оказалось, что нет никакого общего дела. Есть только живущие и выживающие. Знаешь, в чем секрет?

Я промолчала, судорожно стараясь нащупать дога и род. Пыль действует не так долго, и, то ли благодаря своей потомственности, то ли за счет сильных эмоций, преимущественно злости, у меня получилось преодолеть ее влияние раньше, чем ожидал Илья. Похоже, на этот раз он увеличил дозу, вместо погружения на привычную дорогу меж полей я то и дело натыкалась на какую-то вязкую почву, слой грязи, мешавший пробраться дальше.

– В том, что изначально мы все – выживающие с разным набором возможностей. Кому-то они помогают перейти в живущих, а кто-то остается выживающим навсегда. Последних, как ты понимаешь, большинство.

– Никто не давал вам права выживать за счет кого-то другого. Человек сам выбирает, какому пути следовать.

– А вот тут ты ошибаешься, – цокнул Илья. – Человек только думает, что выбирает сам. В конечном счете используем мы, используют нас. Я использую тебя, чтобы выманить твоего практикующего, и это не твой выбор.

– Может, это я использую вас, чтобы моему практикующему не пришлось искать вас по всему городу, – нагло заявила я, вызывая хриплый смех своего похитителя.

– Соломинка обреченного, – высказал он, отсмеявшись.

– Другой угол зрения, – растянула я губы в противной улыбке, удивляясь самой себе.

Что-то изменилось с тех пор, как Игнат вытащил меня на крышу. Изменилось даже в сравнении с происходившим пять минут назад. Паники и растерянности не было. Страх остался, но стал совсем другим, сменил причину и превратился во что-то более глубокое, темное и пробирающее. Глядя на Илью, я боялась не за себя. Инстинкт самосохранения отступил прочь, стоило только представить, что пострадать может Влад.

Я сознательно старалась вывести из себя Илью, пользуясь единственным, что доступно. Словами. Все эти философские беседы, где каждый практикующий чувствовал себя как рыба в воде, не были моей сильной стороной. Моя стихия – действие. Ирония заключалась в том, что сейчас одно превратилось в другое.

До того, как Влад поднимется сюда, совсем недолго. Не нужны ни интуиция, ни связь, чтобы понять: время, отведенное Ильей, скоро истечет, а меня по-прежнему будут использовать против Яблонева, выбивая из ведьмака все, что нужно. Кстати, об использовать…

Осмотревшись еще раз, я отметила, как далеко мой стул находится от края крыши. Пистолета в руках, да и в принципе какого-либо оружия у похитителя не наблюдалось. Ничего, кроме фонаря и железки, которой он ворошил дрова в мангале. Влад моложе, сильнее и быстрее Ильи, так где гарантии, что мой ведьмак точно выполнит все его условия, в чем бы они ни заключались, а, допустим, не нокаутирует с первого же удара?

– Что? – обернулся практикующий.

– С чего вы взяли, что, даже увидев меня привязанной к стулу, мой практикующий кинется делать все, что вы ему скажете? – Я старательно насмешливо покосилась на расстояние между собой и краем крыши.

Илья нахмурился, окинув меня взглядом, но почти сразу же расслабился, снисходительно улыбнувшись:

– Нынешнее поколение совершенно не умеет обучать помощников как следует. – Он снова отвернулся к мангалу, проведя над костром рукой. – Агата, если практикующий собирается причинить вред, он никогда не станет действовать через физическую расправу. Это удел обычных, слабых умом и силой воли индивидов, считающих, что убийство – единственное возможное решение их проблем. Есть вещи хуже смерти. – Он сделал вид, как будто хватает язык пламени, и я вскрикнула, сразу же смаргивая слезы, ощутив, как ноги от стоп до колен горят невидимым огнем изнутри, как он вгрызается в кости и кипятит кровь невыносимым жаром. – Например, бесконечная агония. – Боль исчезла так же быстро, как появилась, а я все старалась отдышаться. – Или стремительное увядание, когда за считаные дни тело проходит путь десятилетий. Ведьмина пыль мешает, парализовав все способности фамильяра, поэтому ты не чувствуешь паутины проклятья, в центре которой находишься с тех пор, как поднялась сюда. Одно неправильное действие твоего ведьмака, и тебе ничто не поможет. Так достаточно понятно?