Книга Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Взрыв мог привести к провалу. Бергман запаниковал. Ему бы следовало отправить Майка в больницу или, по крайней мере, вызвать врача, но он не решился, понимая, что в обоих случаях слух о происшествии дойдет до полиции и она заинтересуется его лесопилкой, на которой хранились взрывчатка и оболочки для бомб. Он сам кое-как оказал Майку первую помощь и отправился искать врача, умеющего держать язык за зубами. Он нашел его по соседству. Врач, пожилой немец, был убежденным нацистом, и в приемной у него висел портрет Гитлера, что не помешало ему содрать за визит 350 долларов.

Майк поначалу не догадывался, что занимается чем-то противозаконным, но поведение Бергмана после случившегося открыло ему глаза. Он стал шантажировать своего хозяина, требуя денег. За короткое время Бергман выплатил ему 1,5 тысячи долларов – практически все, чем располагал после покупки дома, оборудования для лесопилки, сырья для бомб и проч. Однако аппетиты вымогателя росли, и Бергман решился на то, что ему категорически запретили: обратился к Лахузену с телеграфной просьбой немедленно выслать деньги. Вскоре ему действительно прислали переводом из банка в Бухаресте на банк в Нью-Йорке 500 долларов, но на его подлинное имя – Георга Буша. Несмотря на критическое положение, он не решился получить перевод и новой телеграммой попросил Лахузена выслать деньги на ту фамилию, под какой он жил в США.

Ожидая результатов и нянчась с Майком, Бергман в то же время не оставлял попыток завербовать людей, готовых пойти на совершение диверсий в нью-йоркском порту. После длительных поисков ему удалось найти двух стивидоров, вместе с которыми он беспрепятственно побывал на нескольких пароходах, пришвартованных к причалам на Гудзоне и Ист-Ривер. Все получилось очень просто. Примерно по полчаса он торчал на пароходах «Индепенденс-Холл» и «Эффингем», и никто даже не поинтересовался им. «Отсутствие всяких мер безопасности в порту, – писал Бергман в донесении Лахузену, – вызывает крайнее удивление. Я поражаюсь беззаботности американцев. Но ведь точно такие же порядки существуют на английских и французских судах. Грузчики – есть у них на судне дело или нет – свободно поднимаются на борт и так же свободно уходят. Я сам несколько раз посетил английские и французские суда, и никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Мне бы не составило никакого труда заложить там сколько угодно и каких угодно бомб. К работе приступлю немедленно, как только получу деньги».

Но денег Бергман так и не получил. В отчаянии он пришел в германское консульство в Нью-Йорке и попросил ссудить ему некоторую сумму (главным образом для удовлетворения требований Майка), но получил совет обратиться в посольство в Вашингтоне. Так он стал известен Томсену.

В ответ на протесты последнего Лахузен 4 июня 1940 года приказал Бергману и Гаусбергеру вернуться в Германию. Гаусбергер подчинился, а Бергман остался в США и некоторое время жил одалживая где удастся деньги.

Так он сумел протянуть до лета 1941 года, а затем измученный безденежьем и преследуемый явился в ФБР[175].

Как раз в тот момент, когда, казалось, диверсионная работа в США будет временно прекращена из-за настойчивых возражений Томсена, Лахузену предложили новый план диверсий, основанный на привлечении исполнителей, которые не смогли бы скомпрометировать абвер.

Инициатором опаснейшего плана массовых диверсий в Соединенных Штатах и Канаде выступил Оскар Карл Пфаус – один из уцелевших членов шпионской организации Грибля. В двадцатых годах подхваченный потоком других немцев, разочарованных поражением Германии в Первой мировой войне, этот оголтелый нацист оказался в Америке. За годы своей жизни в Штатах он сменил много профессий – был бродягой, лесником, старателем, ковбоем, журналистом. Один из поклонников его публицистического таланта даже выдвинул его кандидатом на Нобелевскую премию мира за серию статей в поддержку псевдорелигиозной организации «Глобальное братство». Затем он отслужил в армии, был полицейским в Чикаго, где и столкнулся с преступным миром, работая по раскрытию банды Капоне – Аркадо.

В 1938 году германский консул в Чикаго доктор Тегелисс Таннхаузер порекомендовал ему вернуться на родину. Пфаус приехал в Германию и поступил на службу в абвер.

Там для него нашлась своя ниша, и 1 февраля 1939 года его направили в Ирландию для вербовки террористов из числа членов Ирландской республиканской армии.

Он вернулся, наладив сотрудничество между ИРА и абвером в деле организации террористических актов и диверсий в Соединенном Королевстве. Еще более важным оказалось то, что Пфаус узнал о существовании активно действующей в Нью-Йорке и Бостоне подпольной организации ирландских экстремистов, которую возглавлял бывший начальник штаба ИРА Шон Рассел, живущий в изгнании в Нью-Йорке[176].

По возвращении в Берлин он предложил использовать ирландцев для диверсионной работы в Штатах, а Канарис и Лахузен немедленно ухватились за поданную Пфаусом мысль. На роль организатора диверсионных акций в США был подобран сорокавосьмилетний респектабельный австрийский бизнесмен Карл Франц Рековски, в течение многих лет занимавшийся в этой стране оптовой торговлей бумагой.

Ему присвоили псевдоним Рекс (позднее измененный на Ричард I) и выделили на расходы 200 тысяч долларов (к тому времени Берлин уже осознал, что ирландцы стоят дорого). Связь он должен был держать с абвером через резидентуру в Мехико.

Рековски приехал в Соединенные Штаты 6 июня 1940 года, лишь через два дня после того, как Гаусбергер впервые вышел на связь, и установил контакты с рекомендованными Пфаусом ирландцами, которых в одном из своих первых донесений он назвал вымышленными именами: Джон Маккарти, Джим Конати и Тони Гриббен. Главным был Маккарти – «представитель ИРА в Соединенных Штатах», игравший ключевую роль в деле Рассела. Этот патриот был «организатором диверсий».

«Ирландцы согласились, – писал Рековски, – осуществлять широкомасштабные диверсии… в отношении британских кораблей в американских портах и складов, где хранятся изделия для военных поставок; нарушать линии коммуникаций и нападать на военные и экономические объекты, имеющие значение для союзников. Ирландская организация в настоящее время достаточно обеспечена взрывчаткой. Все активные диверсанты являются ирландскими националистами».

Рековски гордо перечислял акции, уже осуществленные его ирландскими друзьями: взрыв на пороховом заводе в Кенвиле, штат Нью-Джерси, 12 сентября, в результате которого погибло 52 человека, было ранено 50, а убытки исчислялись в «миллионы долларов»; «грандиозные взрывы» 12 ноября на трех военных заводах в Вудбридже, штат Нью-Джерси, в Эдинбурге и Аллентауне, штат Пенсильвания. В подтверждение он приложил соответствующие вырезки из газет, причем одну из них с заявлением военного министра Генри Л. Стимсона о том, что «безошибочность в выборе объектов диверсий наводит на мысль о немецкой скрупулезности».