Книга Хрустальный шар - Станислав Лем

Перед ними расстилалась Долина Молчания. Они шли по огромным камням, между которыми зияли бездонные провалы.

«Мы уже близко?» – спросил Гильельмо шепотом, ибо голос не шел из пересохшего горла.

Дон Эстебан сделал ему знак молчать. Вдруг Гильельмо споткнулся и толкнул камень, за которым посыпались другие. В ответ на этот звук крутые склоны Долины Молчания задымились, их покрыло серебряное облако, и тысячи известковых глыб ринулись вниз. Дон Эстебан, проходивший именно в этот момент под сводчатой скалой, успел втащить под укрытие товарища, когда сокрушительная лавина настигла их и бурей пронеслась дальше. Через минуту наступила тишина. Дона Гильельмо ранило в голову осколком камня. Его товарищ стянул с плеч рубаху, разорвал ее на полоски и перевязал рану. Наконец, когда долина сузилась так, что полоска неба над их головами была не шире реки, они увидели бесшумно стекающий по камням поток, вода которого, светлая, как шлифованный алмаз, текла в подземелье.

Им пришлось по колено войти в быстрый и ледяной поток, сильный напор которого сбивал их с ног. Вскоре, однако, поток свернул в сторону, и они оказались на сухом желтом песке перед пещерой с множеством входов.

Обессиленный дон Гильельмо наклонился и увидел, что песок странно блестит. Горсть, которую он поднес к глазам, была необычно тяжела. Он приблизил руку к губам, попробовал то, что наполняло его ладонь, и понял: это золото.

Дон Эстебан вспомнил слова индейца и оглядел грот. В одном углу блестело как бы застывшее, неподвижное, высокое пламя. Это был кусок отполированного водой кристалла, над которым в скале зияло отверстие. Сквозь него просвечивало небо. Он подошел к прозрачной глыбе и заглянул в ее глубину. По форме она была похожа на огромный вогнанный в землю гроб. Сначала он увидел только миллиарды движущихся огоньков, ошеломляющий серебряный водоворот. Потом ему показалось, что все вокруг темнеет и появляются большие, раздвигающиеся куски березовой коры. Когда они исчезли, он увидел, что из самой глубины ледяной глыбы на него кто-то смотрит. Это было медное лицо, все в четко видимых морщинах, с узкими, как лезвие клинка, глазами. Чем дольше он смотрел, тем заметнее становилась на нем злобная улыбка. С проклятием ударил дон Эстебан по кристаллу кинжалом, но острие бессильно скользнуло по камню. В тот же миг медное лицо скривилось в гримасе смеха и исчезло. Поскольку у дона Гильельмо начался жар, его товарищ сохранил тайну своего видения.

Они пошли дальше. От грота тянулась сеть коридоров. Они выбрали самый широкий, зажгли приготовленные факелы и двинулись вглубь. В одном месте на их пути черной пастью открылся в галерее боковой коридор. Оттуда исходил воздух, горячий как огонь. Они вынуждены были перепрыгнуть это место. Дальше коридор сужал свое каменное горло. Какое-то время они двигались на четвереньках, пока наконец не добрались до такого тесного участка, что вынуждены были ползти. Потом лаз неожиданно расширился, и они смогли продвигаться на коленях. Когда последний факел почти догорел, грунт у них под ногами стал хрустеть. Посветив себе под ноги, они увидели, что передвигаются по гравию из золотых самородков.

Но этого им было мало. Они желали, увидев Уста и Глаз Мазумака, осмотреть также и его Чрево. В какой-то момент дон Эстебан шепнул товарищу, что видит что-то.

Гильельмо напрасно выглядывал у него из-за плеча.

«Что видишь?» – спросил он.

Догорающий факел жег Эстебану пальцы. Вдруг он выпрямился – стены раздвинулись, кругом был только мрак, в котором пламя высвечивало лишь красноватый грот. Гильельмо видел, как товарищ двинулся вперед, а пламя в его руке колебалось, отбрасывая громадные тени. Вдруг в глубине показалось висевшее в воздухе призрачное огромное лицо с опущенными глазами. Дон Эстебан закричал. Это был страшный крик, но Гильельмо понял слова. Его товарищ призывал Иисуса и его Матерь, а такие люди, как дон Эстебан, произносят эти имена только перед лицом смерти. Когда раздался крик, Гильельмо закрыл глаза руками. Потом раздался грохот, его охватило пламя, и он потерял сознание.

Доктор Мондиан откинулся назад, коснувшись головой спинки, и молча смотрел куда-то между сидящими. Его темный силуэт выделялся на фоне окна, в котором виднелась зубчатая линия гор, вся лиловая в сгущавшихся сумерках.

Затаив дыхание, Веланд ждал окончания рассказа.

– В верхнем течении Араквериты индейцы, охотившиеся на оленей, выловили белого человека, к плечам которого была привязана надутая воздухом шкура буйвола. Его спина была изрезана, а ребра выломаны в стороны наподобие крыльев. Индейцы, опасаясь войск Кортеса, пытались сжечь останки, но в их селение завернул конный дозор Понтерона, прозванного Одноглазым. Труп доставили в лагерь и опознали в нем Гильельмо. Дон Эстебан исчез бесследно.

– А откуда же известна вся эта история?

Этот голос раздался как скрежет. Веланд неодобрительно взглянул на оппонента. Вошел официант со свечами. Дрожащее пламя осветило лицо спрашивающего, лимонное, с бескровными губами. Он любезно улыбался.

– Вначале я повторил рассказ старого индейца. Он говорил, что Мазумак все видит своим Глазом. Возможно, он выражался несколько метафорически, но в принципе был прав. Это было начало шестнадцатого века, и европейцы не очень много знали о возможностях, которыми обладают шлифованные стекла. На голове Мазумака и в его Чреве стояли гигантские кристаллы горного хрусталя – правда, неизвестно, созданные силами природы или обработанные человеческой рукой, – при этом глядя в один, можно было видеть все, что делается рядом с другим. Это был своего рода телевизор, или, если хотите, перископ, составленный из двух зеркальных систем, удаленных друг от друга на тридцать три километра. Индеец, стоявший на вершине Головы, видел святотатцев, вступающих в Чрево Мазумака. Быть может, не только видел, но и мог способствовать их гибели.

Мондиан резко взмахнул рукой. На стол, в круг оранжевого света, упала связка ремней, завязанных с одного конца, как татарский бунчук, и покрытых уже совершенно облезшей краской. Кожа была вся в трещинах, видимо очень старая.

– Был кто-то, – закончил Вантенеда, – следивший за этим походом и оставивший его описание.

– То есть вы знаете путь к пещерам с золотом?

– А где этот необыкновенный телевизор? – спросил Веланд.

Улыбка Мондиана становилась все безучастнее, как будто вместе с исчезающими в сумерках вершинами он уплывал в горную, ледяную, молчаливую, одинокую ночь.

– Этот дом стоит как раз у входа в Уста Мазумака. Когда там произносилось слово, Долина Молчания повторяла его мощным грохотом. Это был природный каменный рупор – в тысячи раз сильнее электрических.

– Как это?..

– Три века назад в зеркальную плиту попала молния, переплавив ее в кучку кварца. Долина Молчания – это та, на которую выходят окна дома, а дон Эстебан и дон Гильельмо пришли со стороны Ворот Ветров. Там еще можно найти остатки выветрившейся Головы Коня. Красный Источник давно уже иссяк, только рыжий песок лежит под валунами.