Книга Завет Холкрофта - Роберт Ладлэм

Альтина внезапно изогнулась всем телом и схватила свой пистолет.

Иоганн фон Тибольт выстрелил. Потом еще раз. И еще раз.

* * *

Яков Бен Гадиз привел в порядок апартаменты фон Тибольта, расставив все строго на прежние места, и проветрил комнату, чтобы окончательно замести следы вторжения.

Если бы Клаус Фалькенгейм был жив, он бы поразился действиям Якова. "Добудь список. Установи имена и фамилии. Когда ты установишь все личности, разоблачи подлинное предназначение этого вклада. Пусть миллионы попадут в руки покинутых. Сокруши «детей Солнца». Вот что говорил ему Фалькенгейм.

Но можно все сделать по-другому. Этот вариант тайно обсуждался среди старейшин Хар-Шхаалаф. Они не успели довести свой план до сведения Фалькенгейма, но намеревались сделать следующее. Этот план был назван вариантом Хар-Шхаалаф.

План был рискованный, но осуществимый.

«Добудь список и получи доступ к этим миллионам. Не разоблачай источники вклада, присвой его себе. Используй эти гигантские средства, чтобы вести борьбу с „детьми Солнца“. Повсюду».

Стратегия еще не была выработана во всех деталях, потому что о ней пока мало кто знал. Но Яков знал о ней достаточно. Из трех сыновей, которые придут в банк, один окажется не тем, за кого его принимают двое других.

В самом начале Ноэль Холкрофт был залогом для осуществления завета «Вольфшанце». В финале он будет его губителем.

Фалькенгейм умер, размышлял Яков. Старейшины Хар-Шхаалаф мертвы. Больше никого не осталось. Он один мог принимать теперь все решения.

Вариант Хар-Шхаалаф.

Возможно ли его осуществить?

Ему это станет известно через двадцать четыре часа.

Он внимательно осмотрел каждую вещь в комнате. Все на своих местах. Все так, как раньше. За исключением того, что в его «дипломате» лежат одиннадцать фотографий, и этот факт знаменовал начало конца «Вольфшанце». Одиннадцать страничек с именами и полным описанием самых могущественных, самых надежных членов «детей Солнца» во всем мире. Мужчины и женщины, которые на протяжении трех десятилетий тщательно скрывали свою нацистскую сущность.

Никогда больше.

Яков взял «дипломат». Ему осталось только снова натянуть ниточки на дверь номера...

Он замер, затаил дыхание и прислушался к шуму в коридоре. Он услышал шаги: кто-то бежал сюда — шаги заглушала ковровая дорожка, но все же они были слышны. Кто-то бежал по гостиничному коридору. Все ближе и ближе. Кто-то остановился перед дверью номера. Тишина, за которой последовал лязг ключа, вставленного в замочную скважину, — кто-то яростно поворачивал ключ и дверную ручку одновременно. Но внутренний засов не давал двери открыться. В дверь стали дубасить кулаком. В нескольких дюймах от виска Бен Гадиза.

— Фон Тибольт! Открой!

Американец! Сейчас он выломает дверь...

* * *

Кесслер подполз к кровати, схватился за ножку и оторвал свое массивное туловище от пола. В результате нападения Холкрофта он потерял очки. Сейчас он их найдет, но пока что ему надо как следует обдумать ближайший план действий.

Холкрофт помчится в «Д'Аккор», чтобы встретиться с Иоганном. Больше ему ничего не остается делать. Но Иоганна там нет, и американец не сможет устроить ему сцену.

Ему и не придется, подумал Кесслер, усмехаясь. Холкрофту только надо попасть в апартаменты фон Тибольта. В этом ему поможет крошечный ключик от двери. Оказавшись внутри, американец откроет дверь спальни. И в то же мгновение рухнет без чувств, и все проблемы разрешатся.

Болеутоляющее и несколько пакетов со льдом приведут его в чувство, и он сможет появиться на встрече в банке. Надо только сделать так, чтобы ему в руки попал ключ от номера Иоганна.

Портье «Д'Аккор» не даст ему ключа, но он может дать, если его об этом попросит первый заместитель. Фон Тибольт — его близкий друг, и посему любая его просьба должна выполняться.

Кесслер снял телефонную трубку.

* * *

Хелден бродила по квартире, с усилием превозмогая боль в ноге и злясь, что ее оставили здесь одну. Но она прекрасно понимала, что это было единственно разумное решение — единственно разумное. Израильтянин считал, что Ноэль вряд ли позвонит сюда, но все же эту вероятность следовало учесть. Яков был уверен, что Ноэль сейчас отрезан от всего мира, что все его сообщения перехватываются, но все же оставался пусть и небольшой, но шанс...

Зазвонил телефон, Хелден почувствовала, что еще мгновение — и у нее от возбуждения кровь хлынет горлом. Она сглотнула слюну и проковыляла через всю комнату к телефону. О Боже, только бы это был Ноэль!

Голос оказался незнакомым, и звонивший не назвался.

— Миссис Холкрофт отвезли в имение, находящееся в тридцати километрах к югу от города. Я объясню вам, как проехать.

Он объяснил. Хелден все записала. Закончив диктовать, незнакомец добавил:

— У ворот стоит охранник. Со сторожевой собакой.

Яков понял, что стук в дверь и крики Холкрофта могут привлечь внимание.

Израильтянин отодвинул засов и прижался к стене. Дверь с грохотом распахнулась. В проеме показалась рослая фигура американца. Он вихрем влетел в номер, согнув в локтях обе руки, словно готовясь отразить внезапное нападение.

— Фон Тибольт? Где ты?

Холкрофт явно опешил, увидев погруженный во тьму номер. Бен Гадиз бесшумно отступил в сторону, держа в руке фонарик. Он быстро, на одном дыхании произнес подряд две фразы:

— Фон Тибольта здесь нет, и я не причиню вам вреда. Я на вашей стороне.

Холкрофт развернулся и вытянул руки.

— Кто вы? Что вы здесь, черт побери, делаете? Включите свет!

— Не надо света! Слушайте меня внимательно. Американец свирепо шагнул к нему. Яков включил фонарик.

Сноп зеленого света упал на лицо Холкрофта, и он зажмурился.

— Уберите!

— Нет. Сначала выслушайте меня.

Холкрофт ударил правой ногой Бен Гадиза по колену, после чего с закрытыми глазами прыгнул вперед и обеими руками вцепился в израильтянина.

Яков перегнулся пополам и правым плечом ударил американца в грудь, но Холкрофт был неудержим. Он ударил Бен Гадиза коленом в висок и кулаком — в лицо.

Не должно быть никаких следов! Никаких пятен крови на полу! Яков выронил фонарик и схватил американца за руки. Его поразила неукротимая мощь Холкрофта. Он громко зашептал:

— Вы должны меня выслушать! Я вам не враг. Я знаю, что с вашей матерью. У меня есть письмо. Она была со мной.

Американец сопротивлялся и уже почти вырвался из объятий израильтянина.

— Кто вы?

— "Нахрихтендинст", — прошептал Бен Гадиз. Услышав это слово, Холкрофт просто обезумел. Он зарычал и так заработал ногами и руками, что израильтянин не смог бы с ним совладать.