Книга Злые чары Синей Луны - Саймон Грин

– Расплата за старые долги. За все причиненное вами зло и вред, астролог.

Тело Твари содрогалось и извивалось, уменьшалось в размерах, его кости трещали, щелкали суставы, принимая прежнюю человеческую форму. Проклятие наконец было разрушено единственным возможным способом – через смерть. Шаман стоял над убитым, и за глиняной маской никто не видел его лица.

– Вы не знали его в юности, – проговорил он наконец. – Тогда он был добрым и верным. Он мог стать колдуном, великим и независимым человеком, но отказался от карьеры и остался со мной, потому что я нуждался в нем. Любой из вас в те годы гордился бы знакомством с ним. Он просто сбился с пути, вот и все. Такое может случиться и с лучшими из нас. – Шаман медленно покачал головой, придавленный огромной усталостью. – Никаких слез. Слезы у меня кончились давным-давно.

– Почему ты убил Харальда? – спросил Хок. – Почему ты убил собственного сына?

Шаман поднял на него глаза.

– И ты спрашиваешь меня об этом, когда кровь моего старого друга еще капает с твоего меча? Я умертвил Харальда по той же причине, по какой ты сейчас совершил убийство. Потому что это было необходимо. – Старец бросил взгляд на застывшую на троне Фелицию, потрясенную неожиданным для нее ответом. – Он был недостоин, Фелиция. Он не мог или не хотел увидеть, что мир меняется. И не мог или не хотел меняться вместе с ним. Он упорно стремился оставаться абсолютным монархом. Даже когда стало ясно, что время абсолютизма миновало. Он готов был ввергнуть страну в гражданскую войну, только бы остаться королем. Он рвался доказать свою правоту, чего бы это ни стоило. – Шаман устало вздохнул. – Такого я от Харальда никак не ожидал. Он всегда гораздо лучше меня разбирался в политике. Но в итоге власть соблазнила и развратила его – так же, как и меня. Став королем, постепенно проникаешься уверенностью в том, что ты единственный видишь полную картину событий, что ты единственный понимаешь, как надо поступить. Ты – король, поэтому ты всегда прав.

Я вернулся в замок в обличий Шамана, надеясь собственным примером показать ему правильный путь. Но он не обращал на меня никакого внимания. Даже не пожелал встретиться со мной. Поэтому я пошел проведать его в покоях, которые некогда были моими, и там открылся ему. Я говорил ему, что вернулся не для того, чтобы царствовать снова. Просто хочу помочь ему советом. Трон мне не нужен. Я хотел, чтобы никто больше не знал, кто я такой. Я вернулся спасти страну. Спасти его.

А он посмеялся надо мной. Расхохотался прямо в лицо и сказал, что я дурак и всегда был дураком. Теперь, мол, его очередь, и он знает, что делает. Тогда я понял, что он никогда не переменится. Харальд никогда не станет тем, что нужно стране. Поэтому я убил его. Ради блага королевства. Это был мой долг. Я привел Харальда в мир, так что мне надлежало и выслать его прочь. Один удар кинжалом прямо в сердце. Он умер так легко, но это было самое трудное из всего, что мне приходилось делать за всю жизнь. Я всегда делал то, что должно. В точности как ты, Руперт. И ты, Джулия.

Хок и Фишер переглянулись, затем быстро огляделись и были потрясены, обнаружив, что никто даже не удивлен открытием. Коли уж на то пошло, все, казалось, испытали некоторое облегчение, когда отпала необходимость притворяться, будто они ничего не знают.

– Хорошо, – произнес Хок, ни к кому конкретно не обращаясь. – И когда вы узнали? Чанс, ты проболтался?

– В этом не было нужды, – ответила вместо квестора королева Фелиция. – Все поняли, кто перед ними, как только вы вошли. Дабы скрыть столь знаменитые лица, требуется нечто большее, чем несколько шрамов и дешевая краска для волос. Но мы решили: ваше право сохранять инкогнито, если вы так хотите. Вот мы и согласились. Официально принц Руперт и принцесса Джулия никогда здесь не появлялись.

Хок медленно обернулся к Шаману:

– Я всегда надеялся снова встретиться с тобой, отец. Я никогда по-настоящему не верил в твою смерть. Но никогда не думал, что наша встреча окажется вот такой. Почему ты ушел? Почему позволил всем, даже мне, считать тебя погибшим?

– Это было необходимо, – отрезал Шаман. – Сколько раз можно повторять одно и то же? Я не годился на роль короля. Я ушел, чтобы кто-то другой мог занять трон. Кто-то более достойный. Ты или Харальд. Я надеялся, что это сделаешь ты, но у тебя так и не хватило мужества надеть корону. Ты никогда не стремился к власти достаточно сильно.

– Я вообще никогда к ней не стремился. Я мечтал сам строить свою жизнь.

Шаман долго смотрел на младшего сына и наконец кивнул в скупом одобрении:

– Ты вырос, Руперт.

– Пришлось. Отец-то мой помер.

Фишер подошла и встала рядом с Хоком. Он на секунду улыбнулся ей, прежде чем снова обратиться к отшельнику.

– Харальд говорил со мной после смерти. Велел мне опасаться отцовского наследия. Мне понадобилось некоторое время – осознать, что он имел в виду, но как только я сообразил, что убийцей можешь быть только ты, я все понял. Кто сильнее, тот и прав. И ты, и он – вы оба всегда следовали этому принципу. Использовали свою власть, дабы проводить в жизнь то, во что верили сами, а всех остальных посылали к черту. Тебе это стоило королевства, а Харальду жизни. Я тоже ступил на этот путь в Хейвене, но ухитрился оттащить себя от края пропасти. Закон и справедливость должны существовать для всех, чтобы защищать мир от таких, как мы. Итак, отец, что мы станем делать теперь? Я не могу позволить тебе уйти. Готов ли ты предстать перед правосудием?

– Правосудием?! – воскликнул Шаман. – Кто вы такие, чтобы судить меня? Я король, а король – это страна. Я совершил необходимое для спасения страны. Никто из вас не вправе порицать мои действия. Я вызвал проблему, позволив Харальду занять трон, и я же положил ей конец единственным возможным способом. Теперь он мертв и страна в безопасности. Я отправлюсь обратно в Лес, чтобы снова стать отшельником. И молите Господа, чтобы долг никогда не призвал меня обратно.

– Для чего? Чтобы снова убивать? Кого ты прикончишь на сей раз, если тебе не понравится, как идут дела? Ламента? Фелицию? Стефена? Ты ни на йоту не изменился, отец. Ты по-прежнему веришь в право сильного.

– Может, я и отрекся от трона, но ответственность с меня никто не снимал, – окрысился Шаман. – Я думал, уж ты-то поймешь, что значит долг. А теперь прочь с дороги, мальчик. Я ухожу.

– Нет, – сказал Хок. – Я не могу отпустить тебя, отец.

– И что ты сделаешь, Руперт? Зарежешь меня, как астролога? Ты способен убить собственного отца? Я убил своего сына, и это едва не уничтожило меня. Никто из вас не понимает, чего мне стоило исполнить свой проклятый долг.

Прямо посреди тронного зала пошел дождь. Крупные тяжелые капли сыпались ниоткуда, все быстрее и быстрее, сливаясь в стройную голубоватую фигуру, сотканную из живой воды. Она огляделась, текучие губы сложились в медленную, ласковую улыбку. Сэр Вивиан шагнул вперед, опустился на одно колено и склонил перед ней голову.

– Вивиан! – окликнула Калли, невольно хватаясь за меч.