Книга Черная вдова - Анатолий Безуглов

— Не только Емельян Несторович. Соседи тоже…

— Какие ещё соседи? — Решилина бросила на майора сердитый взгляд. — Не этот ли слептырь, генеральский папаша? Так он ведь даже на даче ни разу у нас не был. И потом, разве кто-нибудь застал нас в постели? — Ольга Несторовна истово перекрестилась. — Прости меня, господи, за такие слова!

Как говорится, крыть майору было нечем. Он так и не мог решить, правду говорила сестра художника или же прикидывалась, ловко прикрываясь религиозностью. Во всяком случае — орешком она оказалась крепким.

После допроса Решилиной Латынис беседовал с участковым инспектором. Разговор был ещё более неприятным, чем вчера: прошляпил матёрого уголовника, который жил преспокойненько на его участке столько лет!

Затем майор поехал в Москву. Снег прекратился, стоял лёгкий морозец. Столицу украшали к ноябрьским праздникам. Глядя на транспаранты, кумачовые флаги и разноцветные гирлянды, перекрывающие центральные улицы, Ян Арнольдович подумал, что ему вовсе не до фанфар: следствию по делу не видно конца и края.

У Чикурова и Кичатова настроение было тоже отнюдь не предпраздничное. Они сидели в южноморском горуправлении внутренних дел и обсуждали сообщение Латыниса.

Ещё раньше для удобства и наглядности следователи составили карту-схему, на которой были обозначены установленные и пока ещё не опознанные «действующие лица» трагедии в устье Чернушки, их связи, взаимоотношения, которые уточнялись по мере обнаружения новых сведений и фактов.

— Пузанков Тимофей Карпович, — заполнил круг, отведённый покойному с огнестрельной раной, Чикуров. — В нашу схему он вносит любопытные коррективы… Смотрите, он чем-то связан с Решилиным. Во всяком случае — жил у него на даче шесть лет!

— Это — по крайней мере! — многозначительно поднял вверх палец Кичатов. — Может, он находился при художнике значительно раньше, чем приехала на дачу Ольга Несторовна.

— Это вы хорошо сказали: находился при Решилине, — заметил Чикуров. — Интересно, что их связывало? Только ли то, что Феодоту Несторовичу нужен был в доме расторопный лакей и притом мастер на все руки? Знал ли Решилин, что Пузанков только притворяется глухонемым? И, самое главное, известно ли было хозяину дачи, что он дал кров преступнику?

— Да, Игорь Андреевич, — вздохнул подполковник. — Дать ответы на эти вопросы будет нелегко. Пузанков мёртв. Решилин тоже…

— А ответить надо. Почему стреляли в Пузанкова? Кто? Связано ли это с ограблением сберкассы?

В комнату заглянул Жур:

— Разрешите?

— Конечно! — в один голос обрадованно произнесли следователи и, когда он вошёл, набросились на капитана с вопросами: давно ли прилетел, что в Алма-Ате?

— Прямо из аэропорта, — сказал Жур. — А в Алма-Ате порядок! Погода, правда, неважная, но город мне понравился, очень красивый и своеобразный.

— Трешникова разыскали? — спросил Чикуров.

— Разыскал. Бедный малый чуть не заработал воспаление лёгких. Знаете, где он прятался? В домике на садовом участке своего деда. Холод зверский! Как Трёшников провёл там почти неделю — уму непостижимо! Другой бы окочурился…

— А с чего он прятался? — поинтересовался подполковник.

— Хоть и здоровый парень, а трусоват… Впрочем, было чего испугаться,

— вздохнул капитан. — Короче, он вам сам исповедуется. В коридоре сидит. Разрешите привести?

— Разумеется, — нетерпеливо сказал Чикуров.

Жур поднялся, направился к двери.

— Да, Игорь Андреевич, давить на него не надо, — посоветовал капитан.

— Он мне в самолёте всю свою жизнь поведал. По-моему, парень неплохой.

— Разберёмся, Виктор Павлович, — улыбнулся руководитель следственно-оперативной группы.

Входя в кабинет, Валентин Трёшников чуть пригнулся, чтобы не задеть притолоку двери. Лицо у него было прямодушное, хотя он явно чего-то боялся. Инструктор по физкультуре держал в руках носовой платок, которым поминутно вытирал покрасневший нос. Парень был простужен.

— Что же это вы, Валентин, прятались в холодном домике? — спросил Чикуров, списав с его паспорта данные в бланк протокола допроса. — Аж в горы забились…

— Что и говорить, товарищ следователь, дурак я дураком! — тяжело вздохнул Трёшников. — Надо было сразу прийти в милицию. А то столько приключений получил на свою голову — страшно подумать! Как расхлебаю все это, не представляю. И ещё поверите вы или нет… — Он с надеждой посмотрел на Чикурова.

— Если правду выложите, поверим, — сказал следователь.

— А мне нет смысла врать, честное слово!

В протоколе допроса показания Трешникова выглядели следующим образом:

«Я снимаю угол в частном доме по улице Пришвина, 19. В соседнем доме, Пришвина, 21, принадлежащем Э.К.Александропулос, проживал отдыхающей из Москвы Валерий Платонович (его фамилию не знаю) с молодой женщиной по фамилии О.Сторожук, которую представлял как свою супругу. Зная, что я имею спортивный разряд по подводному плаванию, Валерий Платонович зашёл ко мне вечером 22 октября с.г. и попросил помочь выловить в море его утонувшего знакомого, у которого якобы находились золотые изделия, которые, по словам Валерия Платоновича, принадлежали ему. Если бы нам удалось выловить утонувшего, Валерий Платонович обещал половину золотых изделий мне. Я спросил, почему он официально не обратится в соответствующие органы, на что Валерий Платонович заявил мне, что найденное золото отойдёт в пользу государства, так как доказать свои права на него он не сможет. Сначала я хотел отказаться, однако, поразмыслив, все же принял его предложение, так как мне очень нужны были деньги на предстоящую свадьбу и другие расходы, связанные с началом семейной жизни. Валерий Платонович взял с меня слово, что я никому ни о чем не скажу.

Утром 23 октября Валерий Платонович и я поехали на такси в устье реки Чернушки. Отпустив такси, мы пошли на берег, и Валерий Платонович объяснил мне, где следует искать его утонувшего знакомого. Я надел акваланг и полез в воду. Минут через 20 увидел под водой утопленника. На его теле был широкий пояс с отделениями наподобие патронташа. Я подумал, что в кармашках пояса и находятся золотые изделия. Когда я доставил утопленника на берег, Валерий Платонович заявил, что это другой человек и что золото находится в кожаной сумочке, которую его знакомый носил на руке. Валерий Платонович потребовал, чтобы я вновь занялся поисками. Я стал отказываться, потому что мне стало плохо. А тут ещё мы увидели лодку, направляющуюся к нам. В ней сидел какой-то мужчина Валерий Платонович испугался и побежал к шоссе. Я, сняв акваланг, последовал за ним. Мы остановили частника, ехавшего в город. В Южноморске Валерий Платонович ещё раз предупредил меня, чтобы я держал язык за зубами, не то буду иметь большие неприятности. Я понял, что попал в какую-то уголовную историю и решил на время исчезнуть из города…».

И дальше Трёшников сообщил следователям то, что они в общих чертах уже знали о скоропалительном вылете парня в Алма-Ату…