Книга Девочка в реакторе - Анастасия Котова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Самая настоящая! – Лена всплеснула руками.
Они подошли к храму и достали платки из дамских сумочек. Надев их на свои головы, резким движением перекрестились и наспех поклонились иконке, что висела над входом.
– Странно. Обычно в выходные бывает многолюдно.
– Может, они перестали верить в библейские сказки? – Лена развела руками.
Тетушка сначала фыркнула, потом хмыкнула и, потянув тяжелую дубовую дверь на себя, вошла внутрь храма.
– И у кого нам предстоит отмаливать грехи? – спросила Лена спустя недолгую паузу – пятнадцатилетняя девушка с открытым ртом осматривала на золотые убранства, на престол, где стоял крест с распятым на нем Иисусом Христом и Евангелие. – Или мы еще не решили, какие именно грехи нам отмаливать?
– Сейчас все узнаешь.
Лена недовольно поджала губы и, пока тетка ждала непонятно кого, принялась всматриваться в темноту. За витыми колоннами скрывалось несколько темных фигур в черных, как сама ночь, сутанах, с ярко-расшитыми балахонами, скрывающие широкий пояс, намотанный на брюки. Они, сложив руки в молитве, что-то бормотали себе под нос. Временами их шепот плавно переходил в жуткое горловое пение, и это выглядело жутко. Мужчины – женщины отсутствовали в своеобразном хоре – начали медленно ходить по кругу, повторяя одни и те же слова, которые Лена узнать так и не смогла.
– О, вот и моя ненаглядная племянница! – девушка вздрогнула от резкого, оглушающего слух, выкрика молодой женщины. Тетя Маша умела выглядеть прекрасно – даже в таком злачном месте, как Чернобыль. – Лена, познакомься, это отец Димитрий. Он готов тебя выслушать и помочь…
Лена уставилась на священника.
Отец Димитрий улыбнулся.
– Здравствуй.
– Это вы меня вытащили тогда из нашего с отцом домика! – воскликнула Лена.
– Все верно.
– Но вы же… вроде чиновником были…
– Да, был. Мне давно хотелось поменять свою жизнь кардинально. Эти серые кабинеты, пыльные помещения, да еще и развал Советского Союза…
Тетушка махнула рукой:
– Даже не напоминай! Как вспомню, так вздрогну!
Отец Димитрий довольно улыбнулся и сказал:
– Не могла бы ты оставить нас наедине?
– Как хотите! Уже исчезла, – Тетя подняла руки вверх и поспешно покинула храм.
Лена проводила ее удивленным взглядом.
– Так что вы хотели мне рассказать, отец Димитрий? Я, кстати, до сих пор помню вас другим человеком.
– Да, я был другим. Но это уже в прошлом. Дмитрий Константинович Демичев, – священник с шутливой строгостью пожал худенькую руку своей спутницы, – бывший чиновник, а ныне – строгий и таинственный священнослужитель.
– Как Клод Фролло? – ожила Лена.
– Возможно. Но я о другом хотел с тобой поговорить.
– Я вас внимательно слушаю.
Как чиновник превратился в священнослужителя
– О Боже, мама, зачем ты ешь эту гадость!.. – он одним прыжком преодолел прихожую, коридор и зал. Ворвавшись на кухню, Дмитрий выдернул миску с клубникой из маминых рук и высыпал ягоду в мусорное ведро. – Больше никогда ничего не собирай, ясно?
– О, Димочка… – матушка растрогалась и внезапно разрыдалась, как маленькая девочка.
Дима присел рядом и обнял пожилую женщину за плечи.
– Ну, чего ты? Не плачь. Слезами делу не поможешь.
– Я просто переживаю.
– Из-за чего?
– Из-за эвакуации этой! Старики, поди, на улицах жить останутся. Никогда такого не было, а сейчас… о-ох-ох… пропади она пропадом, это чертова Перестройка…
– Перестройка тут ни причем. Это просто авария мирового масштаба. Никто не хочет заболеть онкологией и уйти раньше положенного срока.
Дмитрий вытащил пачку сигарет из кармана и, вытащив одну, прикурил заранее зажженной спичкой.
– Я как-то прогуливалась по райцентру, захотела занять очередь в магазин за колбасой и наткнулась на газетный киоск. Думаю, дай-ка я ее куплю и прочитаю, узнаю, что там у нас сейчас творится. И на первой же странице объявление: ищем родителей девочки, такого-то и такого-то возраста, большие синие глаза, длинные и черные как смоль волосы. Девочка якобы была найдена, когда людей из Чернобыля эвакуировали. Видимо, родители о ней забыли, ну, и не стали возвращаться. Хотя я вот их совершенно не понимаю, родителей этих. Значится, оставили девчонку посреди радиации, а сами ноги сделали. Это же перечит всем законам природы! Мать должна защищать свое дитя, а иначе какая она тогда мать, если бросает своего ребенка направо и налево?
– Понимаешь, мамуль, – Дмитрий стоял у окна и всматривался в проезжающих мимо автомобили. Асфальт почернел после проливного ночного дождя, – это очень сложная и необычная история. Про эту девочку мы узнали спустя пару недель после аварии. Свидетелей нет, ее никто не знает. И мы тоже без понятия, каким таким способом ей удалось пробраться на территорию станции и не умереть в ближайшие сутки от сильного облучения.
А потом я случайно подслушал разговор Легасова со своим лучшим другом, Боровым. Он физик-ядерщик. Легасов больше по химической части, но на станции он был не просто так… по крайней мере мне так показалось. Он постоянно куда-то уходил, надолго пропадал, а затем снова возвращался и делал дальше свою работу, будто бы ничего не произошло. Саму девочку я видел, она просто его копия. И, в общем-то, мои самые страшные подозрения сбылись. Легасов отец этой девочки. Он рассказывал об этом Боровому, хотя тот наверняка не поверил рассказам своего лучшего друга. Я поговорил с Щербиной, мы подняли весь архив, и… ничего. Совсем ничего. Она как будто с какой-то планеты. Мы с Борисом договорились: он сделает мне небольшое одолжение, поговорит с ребятами из КГБ, и те выдадут ему нужную информацию. Но у нас снова ничего не случилось, жизнь вмешалась. Щербина подал в отставку, переехал в другое место, а через год мне пришла телеграмма, что Бориса Евдокимовича больше.
И самое смешное, что никто не установил причину его смерти.
Борис же оставил записку, на тот случай, если произойдет нечто схожее с Чернобылем. Знаешь, я даже подумывал, что ему удалось найти настоящих виновников трагедии. Я был в Генпрокуратуре, где все и выяснилось: в тюрьмах сидят невиновные люди. Я даже прочту тебе вслух то, что нам на прощание Щербина написал.
