Книга Случайный мир - Максим Заболотских

– Бессмыслица какая-то, – пробормотал Вика.

Алексей Степанович лишь пожал плечами.

«Сегодня я ухожу дальше на Данеболу, в четвертый мир Великого Тоннеля. Мир, где все прошло по плану, так, как и задумывалось. Я оставляю сферу в хороших руках, в маленькой деревушке, затерянной среди болот. Мне до сих пор непонятно, как столько вещей разом пошли не по плану. Возможно, мы переоценили себя. Возможно, нам просто не повезло.

Волею случая «Атлантида», звездолет первых колонистов, отправленных на Терру, не справилась с посадкой и утонула в океане. Вероятность подобного исхода событий была ничтожно мала, и, скорее всего, звездолет был поврежден в пути. Экипажу удалось спастись и выбраться на берег, однако «Атлантида» была для них потеряна. Именно эти выжившие и положили начало земной цивилизации, начав путь исторического прогресса с нуля.

Однако у их детей не было доступа к модификации организма. Они проживали короткие мимолетные жизни, из поколения в поколение зная все меньше и меньше о своем происхождении и все дальше и дальше отдаляясь от своих стареющих обожествленных праотцов. Первые алиоты основали несколько могущественных династий и оставались их бессменными правителями на протяжении веков.

Когда в Союзе Суверенных Государств поняли, что связь с «Атлантидой» окончательно потеряна, была организована вторая экспедиция. Но, когда алиоты во второй раз достигли Терры, они нашли своих полудиких потомков, живущих примитивными враждующими обществами и практикующих примитивные религиозные верования, – результат искаженных легенд об их звездном происхождении. Немногие из первых алиотов дожили до этого момента. Многие из них погибли насильственной смертью в этом диком мире.

Великий Тоннель был открыт и в первый и последний раз соединил между собой все девять миров. Несмотря на то что он был открыт совсем недолго, несколько тысяч предприимчивых землян успели проникнуть на Огму, в шестой мир, и заселить его. И вот мы опять подошли к истории царя Тарида и крестового похода Эль-Ната.

Мало кто тогда знал, что Эль-Нат, преступник и мятежник, к этому моменту полностью держал под своим контролем три последних мира: Мулифен, Талитху и Мускиду. Но это уже совсем другая история. Об этом подробнее написано в большом пособии хранителей.

Лейтенант армии Союза Суверенных Государств

Скхрави Аль-Мрхеви»

– И что это такое было?

Вика посмотрел на отца со смесью интереса и раздражения. Он как будто нутром чувствовал, что его обманули, но не мог понять, кто, как и зачем.

– А вот этого я и сам толком не знаю. Еще по одной?

Алексей Степанович наполнил рюмки, не дожидаясь ответа.

– Насколько я могу судить, пергамент, на котором все это написано, действительно древний. Я, конечно, не могу дать точную датировку. Это без радиоуглеродного анализа почти что пальцем в небо, но то, что пергамент древний, – это без сомнения. Ему тысяча лет, не меньше.

Почерк на протяжении всей рукописи один и тот же. Я, конечно, не эксперт по каллиграфии, но не думаю, что здесь будут сюрпризы. Несколько букв имеют очень характерную форму, и с большой вероятностью я могу предположить, что и основную часть рукописи, и это злосчастное заключение написал один и тот же человек. Ну, вздрогнули! – вспомнил Алексей Степанович про зависшую в воздухе рюмку.

– Какие тысячи лет, там у него звездолеты вон какие-то, – вставил Вика, опасливо вытягивая огурец из банки.

– То-то и оно. Поэтому я и решил, что это палимпсест. И, по всей видимости, современный. Гагарин в космос в шестьдесят первом летал. До этого никто всерьез и не думал, что такое возможно. Допустим, у автора была хорошо развита фантазия. Но тут мы все равно говорим о двадцатом веке, не раньше. Ну не верю я, что это так называемое заключение написано человеком, жившим в незапамятные времена. А теперь представь, Вика, сколько людей в двадцатом веке знали древнеассирийский язык? Да еще и могли писать на нем? Единицы, сущие единицы. И кому из них понадобилось сначала писать хронику про неизвестных или даже, скорее всего, никогда не существовавших царей, а потом завершать все это вот таким вот бредом про какой-то тоннель и звездолеты? Если у этого был некий религиозный подтекст, дескать, мы все произошли от инопланетян, в лучших традициях раэлитов, то они бы написали трактат посерьезнее. Без всякой предыстории про войны царей. А если кто-то хотел фальсифицировать древнюю историю, хотя, признаюсь, не могу понять почему, то зачем добавлять это странное послесловие, которое всю историчность написанного опровергает?

– То есть накрылись твои научные статьи?

– Да нет, отнюдь. Я больше чем уверен, что подобная фальшивка еще больше шума наделает. Просто, если честно, я несколько разочарован. Я думал, что открыл новую страницу в древней истории. А оказалось, что имею дело с фальсификацией.

– Ну я бы так сокрушаться не стал. Это, возможно, величайшая фальсификация в истории человечества, – сказал Вика с показным оптимизмом.

– Поживем – увидим.

Алексей Степанович неуверенно посмотрел на бутылку водки, в которой оставалось еще больше половины.

– Мне что-то расхотелось, – сказал Вика, поймав его взгляд.

– Я тоже больше не буду, мне завтра к первой паре в универ. Ладно, Вика, давай, я спать пойду. Прибереги свое зелье для какого-нибудь радостного события.

Алексей Степанович отправился в ванную, шаркая тяжелыми тапками по линолеуму, а Вика принялся убирать со стола.

Облака за окном слегка разошлись, и из образовавшегося небесного просвета выглянула полная луна. Ее серебристый свет тут же разлился по мокрым крышам домов и безлюдным дворам. Далекие звезды неизведанных миров так и остались скрыты за унылой завесой плачущих облаков.

Глава 12

Пир во время чумы

Ножовка в руках Андрея начала предательски подрагивать. Зубцы пилы изрядно затупились, и процесс сильно замедлился. Видимо, этот инструмент был все-таки рассчитан исключительно на человеческие кости.

Рука Андрея онемела и легко подрагивала от прилагаемых усилий. Андрей не останавливался и продолжал водить ножовкой из стороны в сторону с фанатичным остервенением. Руки Макхэква и одна нога уже были свободны. Оставался один-единственный винт, которым кандалы на его левой ноге крепились к ножке стула, и, как это обычно бывает, последний винт отказывался сдаваться.

Андрей видел глубокую прорезь в его металлической поверхности, но вот уже несколько минут эта прорезь не становилась глубже. Андрей вытащил ножовку и посмотрел на лезвие. Большинство зубцов превратились из острых пиков Гималаев в пологие склоны Уральских гор, и Андрей с горечью отметил, что теперь этой ножовкой можно с успехом распилить разве что масло.

Макхэкв беспомощно наблюдал за происходящим с высоты своего места. Это бездействие давалось ему едва ли не с бо́льшим трудом, чем Андрею его механический труд.