Книга Надежда узника - Дэвид Файнток

Это уже слишком! Пора кончать этот дурацкий разговор.

– Сообщу вам свое решение через неделю, – сухо сказал я и встал.

– Ждать целую неделю?! – мученически скривился Росс.

– Или больше.

– Я не выдержу. Я все время один, Раджни со мной не разговаривает, офицеры тоже. Вдруг меня осенила мысль.

– Можете зайти в девятнадцатую каюту.

– К сынку Бранстэда?

– Да, ему тоже не с кем поговорить.

Толливер буквально нянькался с Алексом Тамаровым, настойчиво превращая его в полноценного лейтенанта. Поначалу Алекс сопротивлялся такому нажиму, как ему казалось, слишком бесцеремонному, но постепенно переменил свое отношение и начал учиться с большей охотой.

Через неделю я разрешил Томасу Россу надеть гардемаринскую униформу. Когда он прибыл для дежурства на капитанский мостик, я прочитал в его глазах не только облегчение, но и подавленность, горечь вынужденного подчинения деспоту. Завязывать разговор я не стал, ушел в свою каюту.

Вечером я навестил Джеренса. Еще в коридоре я услышал яростную дробь в дверь и мольбы об освобождении, а когда открыл дверь, Джеренс пытался прошмыгнуть мимо меня, но я вовремя его схватил. Пробирка с наркотиком лежала на постели.

– Мистер Сифорт, можно я выпью из нее хоть немного? – запричитал он.

– Конечно. Можешь высосать всю.

– Спасибо! – Он бросился к наркотику и вдруг замер. – А как же служба?

– О службе тогда не может быть и речи.

– Смотрите, что вы со мной сделали! – снова заголосил он и протянул ко мне дрожащие руки.

– Это абстинентный синдром. Пустяки, прими немного наркотика и дрожь как рукой снимет. – Я повернулся к двери.

– Не уходите! – взвыл он. – Пожалуйста! Я так долго терпел, нет больше сил.

Мне снова вспомнился Нэйт. С чего бы это? Дурацкое сравнение.

– Подожди еще, Джеренс. Завтра я опять навещу тебя.

– Расскажете мне интересную историю? Томас не знает историй.

– Я тоже больше не знаю, все уже рассказал.

– А папа рассказывал мне сказки, когда я был маленький. Я забываю о наркотике, когда вас слушаю.

– Ладно, буду рассказывать тебе истории, но не каждый день.

О чем я ему буду рассказывать? Сочинять, что ли?

Трения между гардемаринами уменьшились, Толливеру стало легче. Берзель научился выслушивать упреки и критику мужественно. По крайней мере, заплаканным я его видел только однажды.

Алекс прилежно учился, но лейтенантом был все еще никудышным. Я понял, дорасти до этого звания за время полета он не успеет. Алекс и сам догадывался об этом. Кончится полет, и его отправят в отставку. Однажды, когда Толливер отлучился и мы с Алексом остались на капитанском мостике, он завел разговор на эту болезненную для нас обоих тему:

– Мистер Сифорт, ничего из этой затеи не выйдет.

– Не отчаивайся, Алекс, учись.

– Без подсказок Толливера я даже не могу правильно сделать запись в бортовом журнале.

– Тесты показали, что твой интеллект остался на прежнем уровне, так что не падай духом, со временем научишься.

– Я знаю, вы не любите выслушивать жалобы.

– Вот и не жалуйся. Старайся из всех сил, выполняй свои обязанности добросовестно.

– Старайся! Добросовестно! – передразнил Алекс. – Достали вы меня уже поучениями! И Аманда тоже, как попугай, все твердила: старайся, добросо… – Он запнулся, побледнел, зашептал:

– Аманда…

– Ты помнишь?! – У меня волосы зашевелились.

– Как я тогда ненавидел Филипа! Сэр, я же вспомнил! Он погиб, когда мы летели на «Порции», так ведь? Так?!!

– Так, – улыбнулся я. Слава тебе, Господи!

– Вспомнил! – заорал он и пустился в пляс.

– Полегче, лейтенант.

– Эх, сэр! – Он сграбастал меня в объятия.

– Спокойней, Алекс, – замямлил я, но оттолкнуть не посмел, наоборот, похлопал его дружески по спине.

Конечно, Алекс вспомнил не все. Большие пробелы в воспоминаниях еще оставались. Но почти ежедневно восстанавливались все новые и новые фрагменты мозаики, складывались в одно целое. С каждым днем он становился увереннее, шире расправлял плечи.

Я ликовал.

А потом мысль о суде снова омрачила мое существование.

30

– К всплытию готовы, сэр, – доложила инженер Сандра Аркин.

– Хорошо. Вызовите Толливера, – попросил я Кана. Прибыл Толливер, козырнул, вытянулся по стойке смирно.

– Вольно. Эдгар, я подумал, что вам хотелось бы видеть конец полета. – Конец моей карьеры, подразумевал я. И жизни.

– Так точно, сэр. – Толливер, стоя за моим креслом, смотрел на экран, где вскоре должны были появиться звезды.

Позади месяцы мучительного полета, каждый день которого неумолимо приближал развязку. Конечно, меня повесят. Но жалел я лишь об одном: Анни так и не выздоровела. Ей потребуется лечение для восстановления гормонального баланса. Может быть, я успею это устроить до своей смерти.

– Объявить полную боевую готовность, – приказал я. – На всякий случай. Перестраховка не помешает.

– Есть, сэр, – ответил Кан и включил тревогу. Экипаж бросился к своим боевым постам, посыпались доклады о готовности.

– Выйти из сверхсветового режима, – приказал я. Экран ожил. Корабль соприкоснулся с внешним миром.

– Капитан, подозрительных объектов нет, – доложил компьютер.

– Спасибо, Билл. Мистер Кан? – Нельзя полагаться только на компьютер.

– Подозрительных объектов нет, капитан, – подтвердил Кан.

– Где мы?

– Недалеко от орбиты Венеры, – сообщил Билл. – Координаты корабля вывожу на экран.

– Всем оставаться на боевых постах до контакта с Адмиралтейством. – Я встал, начал расхаживать. – Мистер Толливер.

– Да, сэр?

– Садитесь за дисплей.

Лейтенант Кан поднялся. В мое капитанское кресло не имел права сесть ни один офицер, поэтому Кан понял мою просьбу правильно: уступить Толливеру место.

– Передайте на пост связи следующий текст и прикажите транслировать его непрерывно до получения ответа: «Адмиралтейству, база Лунаполиса, рапорт капитана Николаса Эвина Сифорта».

Толливер набрал на клавиатуре продиктованный мною текст. Я начал диктовать дальше:

– «Корабль Военно-Космических Сил ООН „Виктория“ вернулся в Солнечную систему под моим командованием. Эскадра, охранявшая планету Надежда, по приказу адмирала Джорджеса Де Марне возвращается в Солнечную систему».