Книга Афган. Разведка ВДВ в действии. Мы были первыми - Валерий Марченко

— Стоп, Волик, обыщи. Грезин, сектор слева, Богданов — справа. Ганюков — улица.

Огляделся по сторонам, стрельба впереди не стихала, а лезть на рожон было опасно.

— «23», меня наблюдаешь?

— Да, контролирую.

— Дальше 100 — «духи». Давай вдоль улицы три выстрела из орудия, мы проскочим, а ты на броне залетай в кишлак.

— Понял «17».

— Все в арык. Волик, отвечаешь за «духа».

— Угу.

— Я тебе «угукну»…

— Есть, товарищ старший лейтенант.

Чтобы Воронин не задел нас осколочной гранатой, мы нырнули в арык для сточных вод, запах которых я не берусь описывать. Глухие выстрелы орудий один за другим прозвучали с обрыва реки.

— Стоп, «23», прекратить огонь, подтягивай к кишлаку «каток».

— Принял.

Вернулись к перекрестку дорог, по которому пойдет колонна рейдовой группы.

— Грезин, Петров — разведка прохода, дальше не лезьте, метров через сорок — стоп и ждете меня.

Дозор, прижавшись к глиняной стенке, двинулся вглубь кишлака. Бросил взгляд на оставшихся разведчиков — немного, три человека и пленный, ставший обузой. Избавиться, что ли… Но ведь знает же что-то душманская рожа! Ладно, впихнуть в грудину штык-нож от АК успеем всегда, а сейчас он единственный источник информации. Да и «дух», прямо сказать, своеобразный — заштопывал рану иголкой. Надо же… Вернувшись к пленному, я приподнял его широченную штанину — лоскут с хорошим куском мышцы обильно кровоточил. Волик держал душмана за свободный конец раскрученной лунги.

— Наложи ему повязку, а то раньше времени отдаст концы.

— Так, может, его…

— Я сказал: замотать рану, Волик! Много болтаешь сегодня!

Едва присели к пленному, как дозор просигналил «Внимание». Прижались к земле.

— Что у вас, Грезин?

— «Духи», товарищ старший лейтенант.

— Наблюдай.

Продвинулся ближе к дозору — трое душманов лежали на пыльной дороге. Ранены? Контужены? Не знаю, оружие валялось рядом. Скользнул взглядом по дувалам, проемам в стенках — нормально.

— Оба на захват — страхую.

Грезин с Петровым, подлетев к валявшимся «духам», откинули оружие в сторону, чалмы удавкой на шею, руки за спину и подтянули их к затылку.

— Тащите к дувалу.

Крови у пленных не было видно, вероятно, взрывы гранат из орудий глушанули — скоро очухаются. А допросить не получится, нет переводчика, прикончить тоже не выход — не получим информации. Сегодня душманы применили тактику нескольких засад, систему минирования, которая вывела из строя танковый взвод, да и «духи» какие-то другие… Не такие — и все… Хотя бы вон тот — в кожаной безрукавке. Добротная обувь, подстриженная бородка… А это что? Портативная радиостанция: небольшая коробочка с кнопками крепилась у подбородка с левой стороны верхней одежды. Удобна в бою и передвижении. Выходит, и «дух»-то непростой, если имеет такую игрушку. Обязательно вытащим из них что-нибудь интересное, вот куда их девать? Людей почти не осталось… Впрочем…

— «23», прием.

— На приеме.

— На одной «коробочке» ко мне, двумя другими прикрой выход «катка» через русло, прием.

— Понял «17».

Пока перекурим. Подъедет Воронин, загрузим в машину пленных и вывезем их к Курлюку. Потом передадим в штаб рейдовой группы, где информация о противнике нужна позарез. Колонне все равно придется сделать остановку для эвакуации раненых танкистов и нашего Комкова.

— Волик, ножом в «духовских» кишках поковыряешься потом, а сейчас береги. Понял?

— Товарищ старший лейтенант, они приходят в себя, хлопают глазами.

— Вот и хорошо, в штабе «покрутят» их по информации, а у нас времени нет.

— Бинта на них жалко, товарищ старший лейтенант.

— Надейся, что нам не понадобится.

— Угу.

— Вот тебе и «угу», Воронин на подходе, пригляди за ними.

От русла реки послышался натуженный рев «бээмдэшки». Сергей в грязи и пыли, подтеках от пота выскочил из подъехавшей машины, разминая на ходу суставы. Следом Бутрин:

— Товарищ старший лейтенант, с Комковым плохо…

— Понял, Бутрин, разберемся, тащи с Воликом пленных.

Срочно нужны вертолеты, а то, чем черт не шутит, парень схватит гангрену.

— Сергей, Бутрина с пленными перебрось к танкистам — пусть охраняют до подхода колонны.

— Что с ранеными делать?

— «Вертушки» на подлете — давай туда, прикрой посадку и эвакуацию раненых. Поддержи Курлюка в кишлаке до входа в ущелье, я подожду тебя вместе с Ивашко. Только оперативней, Сергей, Семкин уже минут тридцать кроет е…м.

— Понятно, Валерий Григорьевич, я уже убыл.

— И вот еще что, Сергей, спасибо, что вытащил из виноградника, я думал — конец…

— Ну, что, вы, Григорич, все нормально.

— Спасибо, Сергей! До сих пор трясет, — я крепко сжал руку здоровому и скромному парню.

— Как там танкисты?

— Ничего… Командира постучал головой по броне — пришел в себя, ребят подтянул, обработали высотку… Ни медикаментов у них, ни сухпайков — бросили людей, и все…

Воронин, ссутулившись, присел у дувала.

— Тяжелые есть?

— Двое…

— Ладно, Серега, курни, закинем «душков» и вперед.

Воронин равнодушно смотрел на пыльный кишлак, скользнул взглядом по пленным, которых Бутрин с Воликом тащили к машине, встал и пошел к БМД. «Духов» закинули в десантный люк, сверху уселся Бутрин, и боевая машина, развернувшись, рванула к отряду обеспечения.

— «Рубин-10», я «17», прием, — запросил я командира полка.

— Слушаю.

— Четверых пленных доставил «катку». Нужны «вертушки» для «трехсотых», есть тяжелые.

— Почему раньше не доложил о пленных?

— Не позволяла обстановка.

— А сейчас позволяет?

— И сейчас не позволяет…

Жду матерную тираду на очевидную дерзость, но эфир молчал — уже хорошо, п…лей получу по возвращении.

Прислушался к стрельбе. У Ивашко ничего особенного, ленивая перестрелка с «духами», которые частью сил втянулись в кишлак, другой, о чем доложил Александр, рванули к ущелью. Вряд ли просто покинули поле боя, скорее всего, под прикрытием кишлачных строений они вышли на более удобные позиции, возможно, отвлекают от своих намерений.

— «22», в кишлак не лезь, прижмись к окраине. Будь готов пойти к ущелью.

— Я понял, у меня спокойно.