Книга "Мертвая рука". Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие - Дэвид Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько дней после переворота Черняев работал в здании ЦК на Старой площади. Вдруг он услышал объявление по внутреннему радио: всем сотрудникам приказали срочно покинуть здание. Он проигнорировал его и работал ещё несколько часов. Затем, спустившись к выходу, он увидел, что снаружи собралась толпа. Чтобы не подвергать Черняева опасности, его вывезли через подземный туннель, проходящий под Кремлём. Здание ЦК было передано правительству Москвы под одобрительные крики многотысячной толпы. Партия испустила последний вздох.
***
Сергей Ахромеев, который шестью годами ранее в том же здании ЦК пообещал Горбачёву поддержку, а потом прошёл вместе с ним столь многое — от переговоров в Рейкьявике до пересмотра военной доктрины и вывода войск из Афганистана, — был подавлен. Его не предупреждали о попытке переворота, но в начале путча Ахромеев вернулся в Москву из отпуска и помогал подготовить армию к штурму Белого дома, которого так и не произошло. Ахромеев не входил в число заговорщиков, но поддержал их. Когда путч потерпел крах, Ахромеев повесился на белом нейлоновом шнуре в своём кремлёвском кабинете. На столе он оставил записку:
«Не могу жить, когда гибнет моё отечество и уничтожается всё, что я всегда считал смыслом моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца».[719]
На следующий день после провала путча сенатор Сэм Нанн, председатель сенатского комитета по вооружённым силам, пробирался сквозь толпы на улицах Москвы. Он прилетел туда с конференции в Будапеште после звонка Андрея Кокошина — заместителя директора Института США и Канады. Они знали друг друга много лет. Кокошин настойчиво просил Нанна немедленно прибыть в Москву и сказал, что «в России творятся большие дела». Он «повторил слово “Россия” раза четыре. Прежде это всегда был “Советский Союз”. Это был сигнал». Кокошин усадил Нанна в свою маленькую тесную машину, и они поехали к Белому дому. Сторонники Ельцина толпились на улицах, всё ещё заваленных бетонными плитами и строительным мусором, из которых в спешке сооружали баррикады. Кокошин представил Нанну несколько человек, которых назвал новыми руководителями России. На следующий день Кокошин отвёл Нанна в парламент, где они слушали дебаты о распаде Советского Союза. Когда Нанн вышел на улицу, ему пришлось прорываться через давку. Вокруг царила атмосфера чрезвычайного возбуждения. «Рождалась новая страна», — вспоминал он. Толпа кричала: «Долой Советский Союз!»
Затем Нанн отправился в Кремль, на встречу с Горбачёвым. Они говорили около часа. «Я подумал, что он выглядит потрясённым, — вспоминал Нанн. — Было очевидно, что на него много всего свалилось. И мы подробно говорили о том, что будет с Советским Союзом. Он всё ещё говорил, что республики останутся вместе. Он всё ещё был президентом». Нанн поднял вопрос о контроле над ядерным оружием. В глубине души он тревожился о небольших и легко транспортируемых тактических ядерных комплексах, разбросанных по всем республикам. Горбачёв «попытался заверить меня, что Советский Союз сохранится, что всё под контролем», вспоминал Нанн.
Уходя, Нанн повернулся к Горбачёву: «Лишались ли вы контроля над ядерным оружием, пока вас держали в плену?»
Горбачёв не ответил.[720]
***
Нанн вырос в семье методистов в Перри, штат Джорджия; это был город с населением 11000 человек в сельской местности с плодородной красной почвой. Его отец был фермером и юристом, а когда родился Нанн, он занимал пост мэра Перри. Он также избирался в законодательный орган штата и работал в местном совете по образованию. Закончив юридический факультет Университета Эмори в 1962 году, Нанн отправился на год в Вашингтон, где работал юристом в аппарате комитета по вооружённым силам палаты представителей. Затем он вернулся в Джорджию, был избран в законодательное собрание штата, а в 1972 году победил на выборах в сенат США. Наставниками Нанна были влиятельные демократы-южане предыдущего поколения, консерваторы и сторонники сильной армии; среди них были Карл Винсон и Джон Стеннис.[721] В сенате Нанн держался умеренно консервативной позиции: он с подозрением смотрел на Советы и голосовал за наращивание военных расходов при Рейгане, но также выступал за соглашения по контролю над вооружениями. Особенно он хотел устранить угрозу случайной ядерной войны. Договорённости о контроле над вооружениями, когда-то говорил он, должны «снять пальцы обеих сверхдержав со спускового крючка».[722]
То, что Нанн увидел в Москве после переворота, пробудило в его памяти одно воспоминание о холодной войне. В 1974 году, когда Нанн первый год был сенатором, он побывал в штаб-квартире НАТО в Брюсселе и на американских военных базах в Германии и Италии.[723] Если бы война пришла в Европу, полем боя прежде всего стала бы разделённая Германия. Советские военные планы предусматривали масштабный бросок 60 дивизий из Восточной Германии и Чехословакии в Западную Германию; они могли достичь границы Германии и франции за 13–15 дней.[724] Они столкнулись бы с тактическим ядерным оружием НАТО. Американские учёные и инженеры создали миниатюрные боеголовки, которые можно было разместить на небольших ракетах и артиллерийских снарядах. Благодаря своей убойной силе эти маленькие ядерные заряды были реальной альтернативой многочисленным сухопутным силам. К моменту визита Нанна страны Запада разместили в Европе семь тысяч единиц ядерного оружия. Значительное число американских самолётов и ракет находилось в состоянии пятиминутной готовности на случай кризиса.
