Книга Легион Видесса - Гарри Тертлдав

— Да уж. После этого подобное объяснение теряло всякий смысл, — согласился трибун.

Он осторожно подбирал слова — разговор коснулся еще одной трудной темы. Марк не знал, фанатична ли в своей вере Алипия. Однако из всего, что он видел до сих пор, можно было заключить: набожность принцессы сродни скорее искренности и человечности Бальзамона, нежели узколобому фанатизму Земарка или Стипия.

— Мне они тоже поначалу казались дьяволами, — продолжал Марк, — особенно после Марагхи. И в то же время Явлак и его люди — там, в Гарсавре… Они, конечно, дикари и головорезы, однако вовсе не лишены человеческих чувств. Им куда больше хотелось выгодно продать своих пленников, нежели запытать их до смерти во имя Скотоса.

Мысль о Явлаке заставила Скавра в очередной раз поспешно сменить направление разговора.

— Скажи мне, — произнес трибун, махнув в сторону площади, по которой они шли, — почему это место называется “площадь Быка”? За все то время, что я живу в Видессе, я так и не выяснил этого.

Площадь Быка была раза в три меньше площади Паламы. Пышных строений здесь не имелось.

— Боюсь, все слишком просто. Давным-давно, когда Видесс был лишь городишкой, здесь находился скотный рынок.

— И это все? — вырвалось у трибуна.

— Увы! Да. — Алипия лукаво взглянула на него. — А ты сильно разочарован? Я могла бы сочинить красивую басню, если хочешь, с интригами и колдунами, с похороненным здесь сокровищем… Но это будет всего лишь басня. А правда чаще всего оказывается чересчур простой.

— Что ж. О чем просил, то и получил. Спасибо. — Он помедлил немного. — Что, ни одного колдуна?

— Ни одного, — повторила она твердо.

Они пересекли площадь, которая была полна народу. Публика здесь собралась куда более пестрая, чем в западной, более богатой, части города. Песни раздавались веселее и фривольнее, а смех — громче и откровеннее. В толпе сновало множество уличных разбойников, одетых в узкие штаны и туники с просторными рукавами. Некоторые (видимо, это была “новинка сезона”) выбривали себе затылок, как намдалени.

За площадью Быка начинался квартал медников и кузнецов. Магазины на Срединной улице были уже закрыты. За прочными деревянными ставнями исчезли котлы, миски, чайники, колокольчики. Стихли звон ударов молота, шуршание резцов в руках терпеливых граверов… Мастеровые ушли веселиться на праздник.

— У тебя странноватая манера напиваться вдребезги, Марк, — сказала Алипия. — Или ты собрался дойти пешком до городских стен?

Трибун покраснел — частью от смущения, частью же от удовольствия, услышав, как она назвала его по имени. Принцесса достаточно хорошо знала римские обычаи, чтобы понимать: такое обращение принято лишь между близкими друзьями. После того как с ним случилась беда, она еще ни разу не называла его просто “Марк”. Он вспомнил старое присловье: “Процветание создает друзей, бедствия проверяют их”.

Квартал медников был Скавру почти незнаком, если не считать нескольких лавок, выходящих на Срединную улицу, Когда Марк бродил по этой торговой магистрали, он иной раз вдруг оказывался в странном, почти чужом для себя мире. Почти все медники происходили из макуранских семей. Они до сих пор держались своих обычаев, веры и традиций.

Вот и сегодня здесь горело куда меньше костров, чем в других частях города. Зато не раз и не два Марк видел четыре параллельных вертикальных черты, нарисованные углем на белой штукатурке или мелом на темной стене. Поймав недоумевающий взгляд трибуна, Алипия пояснила:

— Это знак Четырех Пророков Макурана. Некоторые поклоняются им и сейчас. Хотя большинство макуран не осмеливаются воздавать им почести открыто — они боятся наших монахов.

Какая злая ирония, подумал Марк. В Видессе макуране боялись преследований со стороны священнослужителей Фоса. А у себя на родине, в Макуране — нынешнем Йезде, их преследовали и уничтожали поклоняющиеся темному Скотосу…

Марк спросил Алипию, стараясь, чтобы его голос прозвучал безразлично:

— А как к ним относишься ты?

Ответ был скорым:

— Я не разделяю их веры, но они честны перед своими богами.

— Вполне справедливо, — проговорил Марк.

Да, он не ошибся в Алипии. Бальзамон сказал бы то же самое. Большинство соотечественников принцессы и Патриарха, уверенные в своей праведной непогрешимости, нашли бы такую веротерпимость святотатством.

Держа Алипию за руку, Марк бродил по лабиринту улиц. От одной таверны трибун отказался, потому что она кишела хулиганами, смеющимися над парочкой; от другой — потому что на ее вывеске красовались четыре черных вертикальных полосы. Встретить фанатиков-макуран трибуну хотелось не больше, чем сцепиться с их видессианскими противниками.

Маленькая таверна, которую он в конце концов выбрал, была чистеньким двухэтажным зданием. На ее вывеске не имелось никаких религиозных или политических символов — там был намалеван толстый веселый человек. Стол перед ним ломился от еды и выпивки. Аппетитные запахи, исходившие от таверны, приятно щекотали ноздри какими-то незнакомыми пряностями. Весь первый этаж был густо заставлен столами. Почти все места были заняты. Скавр разочарованно огляделся по сторонами вдруг заметил маленький круглый столик у стены, возле самой кухни.

— Отлично! — Марк стал локтями пробиваться к столику. Алипия шла следом.

Будь дело летом, кухонное тепло показалось бы невыносимым, но в холодный зимний день оно было более чем кстати. Трое слуг сновали по таверне, то и дело скрываясь на кухне. Посетителей набилось столько, что слуги явно не успевали обслужить всех вовремя.

Ожидая, пока к ним подойдут, Марк разглядывал присутствующих. Большей частью это были обыкновенные видессиане, не богатые и не бедные. Несколько человек явно предпочитали макуранский стиль: у мужчин волосы и борода завиты в множество колечек, а кафтаны сзади длиннее, чем спереди; у женщин прическа забрана тонкой серебряной сеточкой, а длинные льняные платья украшены разноцветным геометрическим узором. Разговоры вокруг велись дружелюбные и веселые, словно простая жизнерадостность вывески наложила отпечаток на всех посетителей таверны.

В конце концов слуга с полотенцем, перекинутым через левую руку, приблизился к маленькому круглому столику.

— Добро пожаловать, добрый господин и добрая госпожа. — Он поклонился Алипии так, словно разгадал в ней принцессу. — Благословение Фоса да пребудет с вами. Что бы вы хотели откушать?

— Пока только вино, — сказал Марк.

Алипия кивнула.

Слуга поспешил на кухню. Марк подумал, что в его жилах, наверное, тоже течет макуранская кровь: он был плотного сложения и более смуглый, чем большинство видессиан. В пользу этого предположения говорили также черные как смоль волосы и темные большие глаза.

Вино прибыло сравнительно быстро. Слуга осторожно разлил его по кружкам.