Книга Тяжело в учении - Елена Тебнёва

И рычать.

И беса с два его приручишь! Коты всегда гуляют сами по себе…

Я грустно усмехнулась и в очередной раз помешала свое варево. Оно подозрительно вздымалось и выглядело… хм… странно выглядело, если честно. Никогда не видела кашу такого насыщенно-зеленого цвета… В общем, на кашу это походило менее всего. Я с опаской принюхалась. Пахло не так страшно, как ожидалось, но снять пробу я все же не осмелилась. Немного подумала и решила вылить результат неудачного кулинарного эксперимента под кустик, но не успела — на полянку вернулся Лион, который, как назло, первым делом взглянул на котелок, до краев наполненный жутковатой зеленой массой.

— Что это? — с подозрением спросил маг, тыча пальцем в сторону котелка, и в его тоне явственно слышалось что-то вроде «ни на минуту тебя нельзя оставить».

— Наш завтрак, — понуро призналась в очевидном я.

— За какие грехи?! — пораженно выдохнул наставник, не ожидавший такого оригинального ответа.

— Ну извините, батюшка как-то не озаботился научить меня основам кулинарии! — окончательно расстроившись, перешла в нападение я, хотя сама прекрасно понимала: в тюрьме еда и то аппетитнее выглядит. Кажется, моя попытка помириться и сгладить неловкость только что с треском провалилась… Ну нельзя же быть настолько невезучей, в самом-то деле!

— Виорика, — растерянно позвал Лион, когда я отвернулась и пару раз невольно шмыгнула носом, безуспешно пытаясь сдержать слезы. — Я это съем, честно. Только не плачь, ладно?

Я резко развернулась и недоверчиво посмотрела на мага, у которого был весьма решительный вид. Как будто на битву с армией мертвяков собрался, а не кашу пробовать…

— Может, не надо? — в последний момент испугалась я.

Ложка в руках наставника даже не дрогнула, а вот я поспешно зажмурилась — воображение уже успело нарисовать, как он катается по земле в страшных муках, держась за живот и проклиная мою стряпню.

— А ведь ничего, — после целой вечности ожидания удивленно протянул Лион, которого я мысленно успела оплакать. — Даже вкусно. Для первого опыта так вообще очень… хорошо.

Я распахнула глаза — и не поверила им. Маг и в самом деле с аппетитом ел приготовленную мной кашу! Нервно хихикнув, я присела на травку, сжимая дрожащие пальцы в кулаки. Кажется, это был первый и последний раз, когда я готовила! Эдак ведь никаких нервов не хватит…

— Мастер, — немного отдышавшись, робко начала я, — вы… простите меня, а?

— Было бы за что, — улыбнулся Лион и, вздохнув с явным облегчением, совершенно неожиданно добавил: — Если действительно хочешь, можешь сплести мне венок. Я не против.

Я поперхнулась воздухом. Поторопилась я с выводами! Определенно с этой кашей что-то не так! Она воздействует не на желудок и даже не на сердце, а на мозг, и я пока не поняла, нравится мне это или нет…

Венок я все-таки сплела. И то, что он в конечном счете достался лошади, была виновата лишь неровная дорога, а уж никак не неловкость Лиона, умудрившегося на въезде в город уронить его под ноги своей Пчелки.

Городок под названием Верховье, до которого мы добрались к вечеру, был не очень большим и довольно-таки уютным. Неширокие, мощенные камнем улочки; аккуратные двух- и трехэтажные дома, не жмущиеся испуганно друг к другу, как в той же столице, а зачастую окруженные крошечными садиками; крытые разноцветной черепицей крыши и множество цветов, посаженных как в садиках, так и на балконах, довершали образ эдакого сказочного городка.

Постоялый двор мы отыскали быстро. Крепкое, добротное строение, аккуратное и чистенькое. Над входом висела внушительная подкова, и я бы не рискнула слишком сильно хлопать дверью — мало ли что. Прилетит таким вот «счастьем» по голове — чудом будет, если оная на плечах останется.

Лошадок увел на конюшню шустрый вихрастый мальчишка, а мы зашли внутрь, причем я, памятуя о подкове, постаралась миновать опасный участок как можно быстрее, немало удивив не ожидавшего от меня такой прыти Лиона.

Просторный светлый зал, заставленный столиками, оказался почти пуст. Наверное, слишком рано — время ужина еще не настало. На устроенном в центре удобном помосте, небрежно согнув одну ногу, сидел молодой мужчина весьма приятной наружности — русоволосый, кареглазый, улыбчивый. Он задумчиво перебирал струны гитары, обводя лукавым взглядом зал, и явно настраивался на очередную песню. Бродячий менестрель! Самый что ни на есть настоящий! Я застыла в полном восторге, потому как любила музыку, а у странствующих бардов она получалась совсем иной, чем у придворных музыкантов. Более искренней, что ли, живой, эхом отзывающейся в сердце.

— Неприлично так таращиться на незнакомцев, тебя могут неправильно понять, — шепнул на ухо Лион, и я, покраснев, уставилась в пол. Хотя что здесь такого? Интересно ведь!

Пока Лион договаривался насчет ночлега и ужина, я, скромно стоя рядышком, незаметно оглядывала зал и посетителей. Постоялый двор изнутри тоже оказался ухоженным и уютным — пол, столы и окна радовали чистотой, с потолка свисали пучки ароматных трав, подавальщицы одеты скромно и опрятно. Можно надеяться, что ночью нас не съедят клопы, хотя на это можно было надеяться в любом случае — изгнать их несложно. Но ведь гораздо приятнее знать, что в постели, на которой ты собираешься спать, никто никогда не жил!

За дальним столом шумно, но без особого размаха, что-то праздновала компания из четырех мужчин; у окошка расположилась счастливая парочка, время от времени бросавшая взгляды на менестреля; а за ближайшим к помосту столиком сидела невысокая женщина, молодая, голубоглазая, со светлой косой, перекинутой через плечо. Темное закрытое платье подчеркивало белизну ее кожи, а глаза сияли ярче магических светлячков в ночи. Она неотрывно смотрела на музыканта, и когда его взгляд останавливался на ней, то неизменно теплел и становился таким… Ох, не знаю, как описать, но у меня аж сердце заныло от плескавшейся в нем нежности. «Надо же, — умилилась я, — повезло же им найти друг друга…» А потом меня словно наотмашь ударили. Я зажмурилась, потрясла головой и снова, уже куда пристальнее, посмотрела на женщину. Срочно захотелось провалиться под землю, но, опасаясь проворачивать сей фокус при свидетелях, я попросту нырнула за спину Лиону, который, поговорив с хозяином, как раз повернулся в сторону ведущей на второй этаж лестницы.

— Ты чего? — удивился он, пытаясь выудить меня из моего укрытия, но я крепко вцепилась в его рубашку и тихо-тихо прошептала, зная, что он услышит:

— Видите женщину? У помоста? Это Голуба. Моя мачеха…

— Ты уверена? — спросил Лион, заперев дверь нашей комнаты.

Я не глядя опустилась на краешек кровати и медленно кивнула. Конечно, узнать в милой, просто одетой женщине шикарную, но холодную царицу сложно, но я видела ее изо дня в день более десяти лет и не могла ошибиться.

Это была она — Голуба Святогорская, в девичестве Венцлавская, жена моего отца и мать моих братьев. Ледяная кукла, бросившая царя ради бродячего музыканта… Я сжала виски руками и прикрыла глаза. Несколько кусочков мира-мозаики вновь выпали из ранее цельной картинки и ни в какую не желали становиться на место.