Книга Владимир Богомолов. Сочинения в 2 томах. Том 1. Момент истины - Владимир Богомолов

— Дальше?.. — Егоров остановился у окна и смотрел поверх занавески на поле аэродрома. — Вы же знаете: Гомель тогда оставили.

— А полковника?

— А полковник этот менее чем за два года войны получил четыре высоких звания, — с нескрываемым удовольствием сообщил Егоров. — Стал Героем Советского Союза, генерал-полковником. И довольно известным. Фамилию мусолить не буду — вы ее наверняка слышали. Сейчас начальник штаба одного из Украинских фронтов.

— А тот, командующий, Федор Иванович? — поинтересовался Мохов.

— Тоже при деле. Правда, не при таком большом! На Урале командует... А там, понятно, и труба пониже и дым пожиже! Всего войска: два училища и полторы запасных бригады... Да-а... Так и остался Федор Иванович генерал-полковником, — с сожалением вздохнул Егоров. — А не глупый ведь мужик, боевой...

Поляков уже не раз слышал этот рассказ и знал, что все в нем правда, знал и обоих упомянутых Егоровым генералов.

— Вы все, конечно, — Егоров сделал паузу, — представители сверху, но командую и распоряжаюсь здесь пока что я! И отвечаю за все в первую очередь — я!

Инженер-полковник Никольский

— Я отвечаю за радиотехническое обеспечение, и оценивать оперативно-розыскные мероприятия не мое дело, но одно замечание считаю совершенно необходимым... Тринадцатого августа рация фиксировалась пеленгаторами, находившимися от нее примерно в тридцати, сорока пяти и шестидесяти пяти километрах, что соответствует уже не тактической, а оперативной радиоразведке. Как вы знаете, действительное положение пеленгуемой радиостанции будет всегда несколько в стороне от предположительно найденного. В данном случае при засечке неизбежна суммарная ошибка порядка одного-двух градусов. Таким образом, речь шла не о приблизительно определенном месте выхода раций в эфир и не о допуске в сотни метров, а об участке густого леса площадью девять-двенадцать километров. И на таком массиве они на вторые сутки отыскали место выхода рации в эфир. Вы понимаете, что это такое?! Причем искали и нашли не парашют и не контейнер или грузмешок, заметные на расстоянии, а пропил на коре, обгоревшие спички и огурцы... Несомненно: в короткий срок решена сложнейшая, труднейшая задача, и решила ее группа всего из трех человек. Я занимаюсь пеленгацией восьмой год и на примере известных мне тысяч случаев могу ответственно сказать: действия оперативно-розыскной группы в Шиловичском лесу заслуживают самой высокой оценки!

Никольский, в прошлом преподаватель военной академии, говорил поставленным голосом ясно, отчетливо произнося слова и выделяя интонацией главное в каждой фразе. Как только он умолк, Егоров, писавший что-то на листе служебного блокнота, подняв голову, насмешливо сказал Мохову:

— А творческое у нас получается обсуждение! Настолько полярные мнения, я лично ума не приложу, что делать с группой?.. То ли благодарить их и награждать, то ли подвешивать, то ли под трибунал?

Никольский поправил очки, посмотрел на лежавший перед ним лист бумаги и продолжал:

— Для справки: в трех случаях из четырех пеленгация по делу «Неман» осуществлялась качественно, с погрешностями в пределах допустимого; в одном случае — значительная ошибка засечки была обусловлена слабыми сигналами искомого передатчика и неблагоприятными условиями пеленгации. Так что претензии к радиоразведывательным группам у нас, по существу, быть не может... Я внимательно ознакомился с делом еще в Москве по поручению руководства и доложил генералу Колыбанову свои соображения... Я просил усилить ваши радиотехнические возможности, что и было сделано. Сейчас, после сообщения подполковника Полякова, у меня возникли кое-какие новые, чисто служебные мысли, касающиеся в основном перемещения части пеленгаторов: можно забить, подглушить волну морзянкой, можно, наконец, очень многое придумать. Полагаю целесообразным обсудить и решить этот вопрос с подполковником Поляковым в рабочем порядке. Но все имеет предел, кроме человеческой мысли.

Он посмотрел на Мохова, и тот согласно кивнул головой.

— У меня еще два слова, — сказал Никольский. — Среди нас нет криптографов, а здесь проскальзывали претензии к службе дешифрования. Считаю необходимым сообщить, что у нас в Главном управлении так же, как и у вас, выраженный некомплект оперативного состава. В частности, криптографов на сегодняшний день — примерно половина положенных по штату. Люди работают с предельным напряжением. Учтите: у нас двенадцать фронтов, не считая дальневосточного, где военные действия не ведутся, но напряжение по нашей линии немалое.

Генерал-майор Мохов

— Что ж, давайте подведем итоги. Наше небольшое совещание с обсуждением, рассмотрением и разбором позволило уточнить направление и детали розыска, уточнить позицию контрразведки фронта и обоснованность концентрации внимания на данной версии. — Мохов помедлил несколько секунд и, обращаясь к Егорову и Полякову, продолжал: — Времени даром вы не теряли, сделано немало, и, если бы был результат или даже гарантия его получения в ближайшие двое суток, действия розыскников фронта заслуживали бы не просто положительной оценки, но более того — похвалы! Однако, к сожалению, результата нет, обстоятельства же, как вы понимаете, сложные... Тем не менее оснований для организационных выводов, для отстранения или наказания кого-либо я не вижу, их просто нет! — заявил Мохов. — Контрразведкой фронта при выраженной нехватке розыскников делалось и делается все возможное. После разговора с вами я согласен, что в течение двух ближайших суток войсковая операция нецелесообразна. Так что меня вы, можно сказать, убедили. Но это еще не все. Надо еще убедить генерал-полковника и Колыбанова. Не уверен, что это нам удастся, не уверен...

— Удастся! — убежденно сказал Егоров. — Они не могут с нами не согласиться. На войсковую операцию не настраивайтесь. Хочу повторить: без официального приказа мы на нее не пойдем!

— Возможно, найдутся обстоятельства более значительные и веские, чем приведенные вами доводы, — заметил Мохов. — Я не возражаю попытаться еще раз поговорить с Москвой, поэтому вопрос о войсковой операции пока остается открытым и решать его придется, очевидно, не нам.

Повернув голову влево, Мохов уже непосредственно обратился к Кирилюку:

— Должен заметить, что ваши высказывания, майор, грешили максимализмом и вольным и невольным игнорированием реальных обстоятельств. Вы впервые в подобной командировке и, возможно, потому все время как бы говорили «мы» и «они», отделяя себя от непосредственных исполнителей. Запомните на будущее, что «они» — это гитлеровская Германия, ее армия, это, наконец, разыскиваемые! А контрразведка фронта — это мы и только мы! Все ее недоработки — это и наши недоработки, все ее обязанности — это и наши обязанности! Только так!.. В чем майор безусловно прав, — снова обращаясь к Егорову и Полякову, сказал Мохов, — так это в том, что все у вас построено на предположениях! Пусть убедительных, пусть обоснованных, но все же предположениях... Мы присланы сюда, — продолжал Мохов, — не для того, чтобы кого-то обвинять или выискивать виновных, а чтобы работать и, в первую очередь, для оказания практической помощи. В этой связи хочу заметить, что у майора, — Мохов снова посмотрел на Кирилюка, — критическое мышление и у меня есть для него деловое предложение. Если генерал Егоров не возражает, я бы предоставил вам, майор, розыскную группу и полный карт-бланш, как это принято сейчас в истребительной авиации — свободная охота с правом выбора места и способа действия! Ведь у вас наверняка есть и конкретные конструктивные соображения по розыску, так проявите себя в деле!