Книга Прелюдия к убийству. Смерть в баре - Найо Марш

– Мисс Дарра такую не использует, – заметил Фокс.

– И миссис Ивс тоже. А раз так, давайте повнимательнее приглядимся к этому месту, Фокс. Похоже, незадолго до того, как данные сигареты здесь выкурили, прошел дождь, поскольку в почве отпечатались следы женских каблуков. И довольно острых, поскольку отпечатки глубокие.

– Если судить по характеру отпечатков и следам на траве, – произнес Фокс, – вышеупомянутая особа женского пола сидела здесь – или даже лежала. Заметны также следы борьбы. Интересно, как протекало это свидание и чем закончилось.

– Любопытно, не правда ли? – Аллейн задумчиво наморщил лоб. – «Присмотритесь к тем, кто ближе к дому» – так, кажется, сказала мисс Дарра? Хотелось бы знать, что она имела в виду, поскольку улик у нас по-прежнему крайне мало, и дело в его нынешнем состоянии на пересмотр в суде никак не тянет. Поэтому приветствуются любые теории. Давайте посмотрим, не осталось ли здесь отпечатков мужских подошв. Кажется, вот один. Но не слишком хороший.

– И кому он принадлежит? Уочмену?

– А вот это нам и предстоит выяснить. Возможно, мы тянем пустышку, но мне так или иначе придется вернуться в гостиницу.

Аллейн прошел по тропинке, спустился с холма и исчез в зеве тоннеля. Через четверть часа он вернулся, неся в руке свой саквояж и какой-то старый ящик.

– Как вы любите говорить, Фокс, – произнес Аллейн, – лучше сделать все, что только можно, чтобы потом не сожалеть о несделанном.

С этими словами он открыл саквояж, в котором, помимо всего прочего, находились резиновая чашка, фляжка с водой, пакетик с гипсом и разбрызгиватель с неким веществом. И пока Аллейн опрыскивал следы шеллаком[26]и отламывал нижние ветки кустов, Фокс размешивал в резиновой чашке гипсовый порошок с водой. Когда раствор был готов, детективы залили им четыре лучших отпечатка из найденных ими следов, укрепив гипс тонкими прямыми веточками и добавив для лучшего застывания щепотку соли. Когда гипс застыл, Аллейн осторожно вынул отливки из земли, после чего завернул их в тонкую ткань и спрятал в саквояж, а следы накрыл ящиком, который затем придавил камнями и засыпал ветками и сухой травой.

– Может, еще понадобятся, – прокомментировал он дело своих рук и добавил: – Ну что – идем дальше?

Они поднялись на вершину холма, откуда увидели в оконечности мыса мистера Кьюбитта, чуть ли не прыгавшего из стороны в сторону перед мольбертом и напоминавшего своими резкими дергаными движениями марионетку, а также позировавшего ему Пэриша.

– Придется, как видно, к ним присоединиться, – заметил Аллейн, – тем более они нас заметили. Посмотрите, какие академические позы принимает Пэриш. Ничего удивительного. Во-первых, это в его характере, а во‑вторых, как я слышал от своей супруги Трой, Кьюбитт собирается выставляться на вернисаже в Академии художеств. Давайте пройдем еще немного по этой тропинке, а потом спустимся, не возражаете?

Они прошли по вершине холма еще несколько десятков ярдов, пока не увидели пологий склон, внизу которого снова обнаружили отпечатки ног и еще кое-какие следы. Аллейн наклонился и некоторое время исследовал их взглядом.

– Тут определенно стоял складной стульчик, – пробормотал он. – А вот и пустая туба от акварельных красок. Похоже, это еще одно любимое убежище мисс Дарры. Интересно, была ли она здесь в ту роковую пятницу? Хотя отсюда других фигурантов не видно, зато слышны их голоса.

– Если и слышны, то не очень хорошо.

– Возбужденные или рассерженные слышны… Ладно, пойдемте дальше, что ли.

Когда они спустились по склону и двинулись к оконечности мыса, Кьюбитт как ни в чем не бывало продолжал обрабатывать кистью натянутый на подрамник холст, но Пэриш уже начал поворачивать голову в их сторону. Когда же они подошли поближе, Кьюбитт крикнул им через плечо:

– Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы задавать вопросы? Лично я сейчас очень занят.

– Ничего страшного, – сказал Аллейн. – Мы подождем.

Детектив обошел приятелей по краю скалы и с вальяжным видом отпускника преспокойно улегся на землю. Фокс последовал за шефом и присел рядом. Под ними морские волны с шумом накатывались на прибрежные камни, разбрасывая по пляжу клочки пены и водорослей, а над головой с пронзительными криками кружились чайки, то скрываясь в тени скал, то снова поблескивая оперением на солнце.

– Какое все-таки величественное зрелище, – задумчиво произнес Аллейн, глядя на прибой. – Когда смотришь, с какой яростью волны вновь и вновь обрушиваются на прибрежные скалы и бетонные зубцы волноломов, невольно начинаешь думать о том, что в этом заключается некий смысл. Особенно если принять во внимание, что это происходит на протяжении тысяч и тысяч лет. А как вам въевшиеся в поверхность скал узоры засохших водорослей, похожие на иероглифы, которые невольно хочется расшифровать? А ветры, которые день за днем гонят к берегу волны прибоя? Неужели это бессмысленно? Или за всем скрывается воля некоего вселенского разума или высшего существа, которое одно только и знает, почему все так устроено и делается подобным образом? Чем больше я об этом думаю, тем чаще прихожу к выводу, что некие события, кажущиеся нам порой бессмысленными, обладают на самом деле скрытой внутренней логикой, которую мы можем понять, лишь сделав над собой огромное усилие или кардинально изменив точку зрения. Как ни странно, такое бывает и с некоторыми полицейскими расследованиями, представляющимися на первый взгляд нагромождением нелепых, ничем не связанных и ничего не значащих фактов… Ну, все. Больше не могу смотреть вниз. С детства не переношу высоты. Голова кружится…

– А вот и мистер Кьюбитт пожаловал, – неожиданно произнес Фокс, выслушав монолог шефа без единого замечания или комментария.

Аллейн перекатился на другой бок и увидел приближающегося Кьюбитта, казавшегося на фоне светлого неба плоским силуэтом, вырезанным из черной бумаги.

– Мы решили передохнуть, – сообщил Кьюбитт, подходя к детективам. – Прошу прощения за не слишком любезный прием, но когда вы появились, я работал над одним очень трудным местом на полотне и мне требовалась полная сосредоточенность.

– Мы тоже просим извинения за беспокойство, – сказал Аллейн. – Я догадываюсь, как чувствует себя художник, когда кто-то грубо вмешивается в его творческий процесс.

Кьюбитт опустился на траву рядом с детективами.

– Я пытаюсь сохранить влажность красок на всем полотне, чтобы иметь возможность мгновенно внести нужные изменения, – объяснил он. – И остановить мою кисть в такой момент – все равно что разрушить концертный строй.

– Боже мой! – воскликнул Аллейн. – Неужели вы работаете с таким напряжением и без единого перерыва на протяжении вот уже трех часов?

– Слава Создателю, мне удалось достать новые медленно сохнущие краски, которые сохраняют влажность до двух дней. Но все равно приходится пошевеливаться.