Книга Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2 - Александр Дюма

Получив такое предложение, солдаты замерли — никто из них не хотел запачкать руки кровью своих командиров; но офицеры, видя неизбежность собственной гибели и надежду солдат на спасение, в том случае если те убьют их, приказаниями и мольбами заставили солдат согласиться.

Но не успели закончиться последние конвульсии двух мучеников, как по сигналу Такконе разбойники набросились на своих пленников, раздели их, чтобы не запачкать одежду, и закололи кинжалами на глазах у Такконе[148].

— С тех пор, — продолжил Рене, — Такконе получил прозвище Палач. Этого человека надо поймать.

CXVIЖЕЛЕЗНАЯ КЛЕТКА

Рене придвинул к себе карту местности, разложенную перед генералом.

— Позвольте, — сказал он, — я сам изучу дороги. Не хочу брать проводника — они предавали меня.

Генерал указал пальцем на деревеньку Дельи Паренти, затерянную в центре черного пятна, обозначавшего лес. На том же черном участке виднелись четко очерченная дорога и едва различимая тропинка.

— Должен предупредить вас, — пояснил генерал, — что в деревне около тысячи человек, и совершенно невозможно, чтобы вы атаковали ее в одиночку со своей полусотней солдат. Я дам вам сто человек и капитана; они отправятся более широкой — и более простой — дорогой и будут атаковать деревню в лоб. А вы, вы пройдете по этой маленькой тропинке, достигнете холма и, когда их оттуда увидите, выстрелом дадите сигнал к началу атаки.

— Могу я что-либо менять в этом плане? — спросил Рене.

— Все, что пожелаете: я рисую вам общую схему, а не даю руководство к действию.

В тот же вечер, когда генерал Ренье отправился в Котрон, чтобы нанести ответный удар, Рене и его полторы сотни солдат вышли на дорогу, ведущую в Дельи Паренти.

Добравшись до места, где от основной дороги ответвляется тропинка, в пяти милях от деревни Рене спросил капитана, не будет ли он так любезен отдать ему свои четыре барабана, в которых сам он, кажется, не слишком нуждался. Капитан согласился.

Отряды разделились. Рене посоветовал капитану идти не слишком быстро, поскольку ему самому предстояло проделать более длинный и более сложный путь.

В четыре часа утра, когда небо начинает светлеть на востоке, Рене добрался до самой верхней точки холма, возвышавшегося над деревней.

Он отправил вперед одного из своих людей, и тот по склону холма побежал навстречу капитану. Ему было приказано подать сигнал выстрелом в воздух, когда он вместе с отрядом окажется шагах в трехстах-четырехстах от деревни.

Посланник Рене удалился вперед по дороге, по которой шло их маленькое войско. Дорога пролегала вдоль пугающей пропасти. Через некоторое время послышался выстрел. Это был знак.

Рене тут же скомандовал четырем барабанщикам пробить сигнал атаки, а остальным своим людям — кричать: «Смерть им! Смерть им!»

И, словно лавина, они обрушились на деревню, опрокидывая и выбивая прикладами ворота, встречавшиеся на пути.

Первые ворота открылись сами. Один из жителей, обратившихся в бегство, нес на руках женщину. Это был Такконе. В том не было никаких сомнений, судя по тому, как быстро и легко бежал он со своей ношей. Во всех его движениях чувствовалась поразительная физическая сила. Теперь Рене боялся лишь одного — что пуля пройдет тело Такконе насквозь и заденет женщину, он опустил ствол своего карабина и нажал курок.

Такконе рухнул на дорогу, выронив женщину из рук, и та, подгоняемая инерцией его падения, заскользила к пропасти. Жуткий крик, разорвавший воздух, свидетельствовал о том, что бедняжка упала.

Такконе поднялся, решив дорого продать свою жизнь; впервые за всю свою долгую разбойничью жизнь он был ранен. Он подполз к дереву, оперся на него и взял карабин. Теперь он ждал.

Молва о силе и бесстрашии этого разбойника разнеслась такая, что никто не осмеливался встречаться с ним лицом к лицу.

Рене с легкостью достал его с первого выстрела, однако он не хотел убивать его — только взять.

— Живым! Живым! — кричал он, приближаясь к разбойнику и рискуя получить пулю, поскольку карабин Такконе был заряжен.

Но еще быстрее, чем Рене успел добежать, солдат, которого он отправлял с посланием, вернулся и, прокравшись в густых зарослях позади дерева, ударил разбойника штыком в грудь.

Такконе вскрикнул и упал, роняя карабин, будто был уже мертв. Но едва победитель приблизился и наклонился, чтобы отрезать голову ценой в тысячу дукатов, Такконе вскинулся и, больше похожий на змею, чем на разбойника, сжал его в своих объятиях и кинжалом, который прятал в руке, ударил в спину. Оба испустили дух одновременно, так и застыв в объятиях друг друга, — объятиях ненависти, которые, однако, очень напоминали братские.

Рене позволил своим людям отрезать голову Такконе, разграбить деревню, а потом и поджечь ее.

Его самого такие занятия не интересовали: он выгонял зверя из леса, убивал его. А добычу отдавал другим.

На следующее утро Рене прибыл в Катанзаро. Ренье, вернувшийся туда после взятия Котрона, обнаружил над воротами Катанзаро железную клетку с заключенной в ней головой Такконе. Едва прибыв, он приказал позвать Рене.

— Мой дорогой граф, — сказал генерал, — я получил известия от вас на въезде в город. Я видел над воротами голову, сказавшую все за вас. Я же, в свою очередь, получил письмо от короля, который уверяет, что не покинет нас. Он собирается направить к нам две или три тысячи человек во главе с маршалом Массена; более того, адмирал Альман и контр-адмирал Космао уже, кажется, в пути из Тулона. Они встретятся в Калабрии и разместят гарнизон в Корфу.

Генерал Ренье ошибался в своих ожиданиях.

В то самое время, когда Альман и Космао отплыли из Тулона, новый английский флот покинул Мессину с намерением захватить Искью, так же, как когда-то раньше они взяли Капри. Маршала Массену король Жозеф оставил возле себя, ограничившись лишь тем, что направил своему калабрийскому генералу бригаду королевских гвардейцев и два вновь сформированных полка — Ля-Тур-д'Овернь и Гамбургский, — под началом генерала Салиньи. Таким образом, благодаря тому, что большая дорога от Лагонегро до лагеря Ла Корона была открыта, удалось установить сообщение между Неаполем и войсками генерала Ренье. По этой дороге были перевезены артиллерия и боеприпасы.

Теперь было необходимо захватить Сциллу и Реджо, где расположились английские гарнизоны, состоявшие наполовину из англичан, наполовину — из местных повстанцев.

Наполеон настаивал на взятии этих двух городов: пока они оставались в руках англичан, экспедиция на Сицилию была невозможна.

Началось наступление на Сциллу.

Рене попросил поставить его стрелков во главе колонны; его предложение было поддержано с тем большей готовностью, что они достигли в стрельбе такого совершенства, что никогда не промахивались.