Книга Борьба великих государств Средиземноморья за мировое господство - Эрнл Брэдфорд

ближе к Ганнибалу, чем любой другой великий капитан. Нельсон, как Александр, умер, когда его жизнь еще катилась вперед на блестящей волне успеха. Наполеон, как Ганнибал, сумел уйти от врагов, попытался договориться с ними, не преуспел и умер в изгнании. Они оба были блестящими администраторами и генералами, и оба потерпели неудачу.

Глава 7

После войны

Нельсон умер в 1805 году. Сражение, в результате которого был установлен мир на Средиземноморье, имело место не на самом море, а на подходах к нему. Мыс Трафальгар на самом деле был не так уж далеко от мыса Сагрес, откуда свои первые корабли отправлял Генрих Мореплаватель, стремившийся во что бы то ни стало разрушить колдовские чары Атлантики. Наполеон с 1815 года находился в изгнании на острове Святой Елены, в тысячах миль от моря, где он родился.

Сдавшись после катастрофических Ста дней, Наполеон написал принцу-регенту Англии: «Ваше королевское величество, столкнувшись с действиями группировок, раздирающих мою страну, и с враждебностью крупнейших держав Европы, я положил конец своей политической карьере и, подобно Фемистоклу, приникаю к очагу британского народа. Я отдаю себя под защиту законов, которой прошу у вашего королевского величества, как самого могущественного, самого постоянного и самого великодушного из моих врагов».

Это была необычная просьба, исходящая от того, кто был повсеместно объявлен hostis generis humani – врагом человеческой расы. Сравнение себя с Фемистоклом было вполне разумным для жителя Средиземноморья, но не точным. Фемистокл при Каламине спас Грецию от вторжения персов, а на совести Наполеона было больше европейских жизней, чем у любого другого европейского правителя до прихода к власти Гитлера в XX веке.

Пусть вклад Наполеона в историю едва ли стоит считать положительным, но все же кое-что можно поставить ему в заслугу. Когда он стал первым консулом, Франция пребывала в состоянии анархии, и именно он восстановил в стране закон и порядок. Он также подвел прочную базу под финансы республики, а его труд по реформированию Code Civil является величайшим достижением. Соединив римское право и лучшее из традиционного французского права, он и ученые юристы, работавшие под его руководством, создали правовой кодекс, в котором был здравый смысл, логика, а также чувство истории. Эта система использовалась и адаптировалась многими средиземноморскими странами. Ученые, которых он отвез в Египет, много сделали для того, чтобы познакомить Европу с цивилизацией этой древней страны. Египет, внесший огромный вклад в развитие средиземноморского мира, но практически забытый на западе за долгий период турецкого правления, теперь вернул себе принадлежавшее ему по праву место одной из колыбелей цивилизации. Институт египтологии и распространение французского языка в Египте – два вклада Франции в жизнь Востока, сделанные ею в обмен на все то, что она там взяла. Египетские мотивы в мебели, украшениях, искусствах и ремеслах широко распространились по всей Европе в начале XIX века.

Важным побочным продуктом наполеоновской эры стала трансформация археологии из поля деятельности дилетантов в серьезную отрасль науки. В 1806–1814 годах, во время французского правления, в Неаполе были произведены систематические раскопки Помпеи, и это свидетельство древнеримского мира – внезапно уничтоженная жизнь оказалась ослепительно-яркой – оказало революционное влияние на искусства и ремесла периода, так же как на исторические концепции ученых. Люди словно почувствовали дыхание этого внезапно погибшего города. Они стали читать Плиния, описавшего его гибель. Помпеи и Геркуланум теперь были видны, наглядно демонстрируя, как были устроены города в Древнем Риме. Средиземноморский мир, с его сатирами и кентаврами, танцующими фавнами и силенами, вином, оливами и галерами, вошел в тысячи гостиных и библиотек.

Когда великого завоевателя не стало, и волнение, вызванное его деяниями, улеглось, море начало меняться. В западном бассейне Великобритания, ставшая господствующей силой, контролировала с баз в Гибралтаре и на Мальте все главные судоходные пути. В восточном бассейне «мертвая рука» османов все еще лежала на городах, портах и островах, но даже здесь имели место перемены. Покоренные народы, вдохновленные мечтой о свободе, разбуженной революционной Францией, взяли в руки оружие и поднялись против своих угнетателей. Века парусов еще продолжались, но века пара уже обозначились на горизонте, и вскоре облик моря изменят железные корабли, приводимые в движение и парусами, и паром, которые принесут с собой продукты промышленного севера.

Немедленным следствием наступления мира в Европе стало расширение торговли, от которого Средиземноморский регион получил существенную выгоду. Долгие годы британская блокада Франции мешала свободному движению грузов и людей между странами. Постоянная война на континенте также не способствовала торговому и культурному обмену. Зато теперь, когда на континенте воцарился мир, а королевский флот господствовал на море, на Средиземноморье наступила эра процветания, подобной которой не было уже давно.

Одной из основных причин прежнего нездорового состояния торговых путей предстояло вот-вот исчезнуть. Алжирское государство, которое с XVI века мешало европейскому судоходству на Средиземном море, в 1830 году было завоевано Францией. Тому способствовали не только французские усилия, но также английские и даже американские. Эта новая сила, недавно появившаяся на Средиземном море, – сила, обязанная своим происхождением средиземноморскому мореплавателю Христофору Колумбу, – не пожелала платить дань пиратам Варварского берега.

Веками алжирским пиратам удавалось натравливать одну воюющую европейскую державу против другой. Так было и во время Наполеоновских войн. Хотя королевский флот, по крайней мере после битвы на Ниле, установил свое присутствие в море, британцам было удобно прийти к соглашению с пиратами. Фрегаты и военные корабли платили дань Алжиру, но всегда при условии, что нападения на французов будут продолжаться. Американцы иначе относились к ситуации, и, поскольку они теперь активно занимались торговлей со средиземноморскими странами, им не нравилось, что их суда захватывают или требуют с них дань за безопасный проход. В 1803 году эскадра под командованием коммодора Эдварда Пребла была отправлена против Триполи, древнего укрепленного города, ранее принадлежавшего рыцарям-иоаннитам и отобранного у них Драгутом. Первая экспедиция оказалась неудачной, поскольку 36-пушечный фрегат Philadelphia сел на мель и был захвачен. Правда, лейтенант Стефан Декатур сумел войти в гавань Триполи под огнем пушек крепости, сжег фрегат и вышел обратно, не потеряв ни одного человека. Спустя два года американская эскадра атаковала морской порт Дерна, что в древней Киренаике, – еще одно логово пиратов, и заставила правителя отказаться от требований дани у судов под американским флагом.

Конец пиратам Варварского берега и установление французского колониального правления в Северной Африке имело место в 1830 году, когда на берег высадилась французская армия, и алжирцы быстро капитулировали. Но прошло еще несколько лет, прежде чем удалось принудить к миру