Книга Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни - Екатерина Владимировна Лобанкова

Соллогуб писал: «Настоящее поколение вынесло торжественно из прошедшего на безусловный фетишизм только два имени — Гоголя и Глинки, и действительно, не могло выбрать никого лучше, потому что оба были бесспорными гениями, хотя не были вполне безукоризненны не только перед человеческою слабостью, но и перед строгими требованиями искусства»[776].

Соллогуб считал, что винить в смерти Глинки нужно… русский национальный характер: «сложилось убеждение, что оба (Гоголь и Глинка. — Е. Л.) рановременно погибли, как Пушкин и Лермонтов, жертвами общественного равнодушия и необразованности своего времени. Тут уже совершенная неправда. И Пушкин, и Гоголь, и Лермонтов, и Глинка, и Брюллов играли в свою эпоху значительную роль, и если они не сделали того, что могли, то винить следует не общество, всегда им сочувствовавшее, а их самих, потому что они тоже были русские, как все прочие, и что в их голове тоже не вмещалось чувство меры»[777].

Вскоре соотечественники вписали имя Глинки в плеяду «великих, даже гениальных талантов». «Пушкин, Глинка и Брюллов, — писал друг композитора Петр Степанов, — поэзия, музыка, живопись; замечательно, что они почти во всех отношениях как бы вылиты по одному лекалу, все три слишком рано исчезли, и работали в одной форме — все трое были лирики (последнее объясняется духом тогдашнего времени)»[778].

Итак, внезапный уход Глинки, как и уход всякого большого художника, вызвал естественную реакцию в обществе — желание подвести итог его земной жизни, создать некий общественный образ, определить место в истории. Но в то время едва ли кто-то мог объективно судить о своем великом современнике. Никто не представлял всего масштаба и высочайшего качества его музыкального наследия.

Заключение. После Глинки

В нем истоки всей русской музыки.

И. Ф. Стравинский[779]

Глинка прошел сложный земной путь, в котором отразилось сразу несколько эпох, разных философских парадигм и мировоззрений. Несмотря на многочисленные страдания, он оставил значительное музыкальное и литературное наследие, создав произведения во всех значимых жанрах композиторского творчества. Но дальнейшая судьба его музыки — ценимой, востребованной и любимой среди профессионалов и любителей — была довольно драматичной. Несмотря на то что его произведения часто звучали, а опера «Жизнь за царя» не сходила со сцен русских театров, после смерти Глинки его рукописи находились на хранении у разных людей и организаций. Единого архива не существовало, ведь в течение жизни композитор не занимался целенаправленным сохранением своих произведений. Лишь в последние годы он пришел к мысли об издании полного собрания сочинений, для чего начал собирать собственные автографы, то есть написанные им самим и проверенные рукописи, а некоторые произведения восстанавливал по памяти. Но этот процесс был только начат при его жизни.

После 1857 года серьезные шаги по сохранению наследия и памяти композитора предпринимала его сестра Людмила Шестакова{540}. Ей помогали Василий Энгельгардт, имевший большое количество автографов Глинки, и Владимир Стасов, написавший первую развернутую биографию об авторе «Жизни за царя». Композитор Милий Балакирев, познакомившийся с Глинкой лишь в 1856 году, незадолго до его отъезда в Берлин, был воспринят Шестаковой (с подачи В. Стасова) как главный творческий «наследник» своего брата — ему она поручила редактуру последующих изданий и руководство зарубежными премьерами глинкинских опер. Позже к этой деятельности подключился критик Николай Финдейзен, один из первых историков русской музыки и издатель «Русской музыкальной газеты».

Творческое наследие

Музыкальное наследие композитора состоит из вокальной, театральной, симфонической и камерной музыки. Он — автор двух опер «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила», музыки к трагедии «Князь Холмский». Им написано 58 романсов (в разных вокальных жанрах, на русском, итальянском, польском и французском языках){541}. К этому нужно прибавить вокальный цикл «Прощание с Петербургом» из двенадцати номеров. Итого — 70 сочинений для голоса с фортепиано (некоторые из них композитор перекладывал для новых составов исполнителей, другие издавались с разными текстами, так что точную цифру вывести сложно).

Симфоническая музыка представлена двумя испанскими увертюрами («Блестящее каприччио на тему Арагонской хоты» и «Воспоминания о летней ночи в Мадриде»), «Вальсом-фантазией» и «Камаринской». Значительно камерно-инструментальное творчество.

Для фортепиано-соло он написал 43 произведения, которые чаще всего сочинялись для каких-то прикладных целей (подарок, исполнение в салоне, праздник и др.){542}. Но на самом деле список фортепианной музыки может значительно расшириться за счет авторских переложений номеров из опер (он их делал для Людмилы Шестаковой) и переложений других собственных сочинений.

Можно составить рейтинг наиболее востребованных жанров в фортепианной музыке Глинки. Наиболее часто композитор обращался к вариациям (9 циклов, к ним также можно отнести и одно рондо, в котором главенствует принцип вариационности). Если романсы появлялись у композитора на протяжении всей жизни, то последние вариации относятся к 1834 году, тогда он находился в Берлине и учился у Дена композиции. Видимо, в этот момент он окончательно отказался от карьеры пианиста и идентифицировал себя только с образом композитора.

На втором месте по популярности находится жанр мазурки — им создано семь мазурок, при этом две так или иначе имеют отсылки к имени Шопена. Последняя мазурка сочинена в 1852 году.

Далее по рейтингу идут танцы, на которые в разные годы в России и Европе наблюдалась устойчивая мода. Это: вальс (пять), полька (две), котильон, кадриль, польский (полонез), галоп, болеро, тарантелла (все по одному).

Еще два востребованных жанра того времени нашли отражение в наследии композитора — ноктюрн (два сочинения) и Баркарола, в похожем лирическом настроении написана пьеса «Молитва» (позже, как уже указывалось, он сделал вокальную версию).

Отдельное направление в наследии Глинки — церковная музыка (три законченных произведения, наброски, учебные сочинения).

Таким образом, Глинка работал во всех популярных в его время направлениях и жанрах европейской музыки.

На сегодняшний день крупнейший фонд автографов, документов и материалов Михаила Ивановича Глинки находится в Российской национальной библиотеке (прежнее название Императорская Публичная библиотека), куда Энгельгардт, Стасовы и Шестакова передавали свои личные архивы. Кроме того, значительные собрания Глинки существуют в Отделе рукописей Российского института истории искусств, унаследовавшего материалы Музея Глинки, который был основан по инициативе Людмилы Шестаковой в 1896 году, в Санкт-Петербургской консерватории и в Российском национальном музее музыки в Москве{543}. Ценным представляется фонд материалов в Берлинской государственной библиотеке, собранный усилиями его учителя и друга Зигфрида Дена.

«Желудь» и «дуб»

Несмотря на сложную судьбу рукописного наследия композитора, его имя и его музыка получат в русской культуре уникальный статус. Чуть ли не каждое сочинение Глинки было признано в качестве «образцового», «классического», а он сам стал считаться первым русским национальным композитором.

Его «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила» воспринимались как две ипостаси русской оперы. Романсы и фортепианные вариации, сочиняемые