Книга Дикарка Жасмин - Бертрис Смолл

— Боже! — воскликнула Виллоу. — Как ты похожа на маму. Помню, как трудно мне было договориться с ней. Господь, спаси нас и помилуй, ты говоришь и думаешь, как она.

Все сидящие за столом рассмеялись, а Робин шутливо-сочувственно обратился к ней:

— Бедняжка Виллоу! Тебе так и не удалось заставить маму вести себя подобно доброй домохозяйке. А это ведь был твой крест, старшая сестренка. А теперь еще появилась такая же трудновоспитуемая племянница.

— Смейся, сколько хочешь, Роберт Саутвуд, — ощетинилась Виллоу, — но увидишь, ничего хорошего из отношений Жасмин с принцем Генри не выйдет. Они только привлекут внимание к нашей семье. А ее благополучие всегда основывалось на том, что нас не замечали.

— Я родственник короля, — возразил граф Брок-Кэрнский. — Как нас могут не знать при дворе? Прости, Виллоу, если тебя это не устраивает, но это так. Теперь половину года мне приходится проводить в Англии, хотя я вовсе этого не хочу.

Разговор перешел на костюмы для праздника у графа Линмутского, который должен был состояться следующим вечером.

— Я слышала. Жасмин, к завтрашнему спектаклю тебе приготовили вовсе неприличный костюм, — проговорила тетя. — Это действительно так?

— Боюсь, ты будешь шокирована, — призналась Жасмин. — Хотя в Индии одеваются еще смелее. Там тело не считается неприличным. Может быть, тебя успокоит, что сразу после «маски» я переоденусь в другое платье. Принц будет Солнцем, а я Луной.

— О, как одинаково мы думали! — воскликнула леди Саутвуд. — Твой дядя Робин, дорогая Жасмин, оденется Вечерней звездой, а я Утренней. Костюмы будут в основном голубыми.

— А у принца — из золотой парчи, — сказала Жасмин. — А мой, тетя Эйнджел, — из серебряной. А как ты оденешься на праздник к дяде Робину? — Она повернулась к Виллоу.

— Древней богиней дома и очага, — едко ответила та.

— Замечательно подходит для тебя, — пробормотал лорд Саутвуд и взглянул на ее мужа. — А ты, Джеймс? Что умного пришло тебе в голову и одобрено Виллоу?

— Я одобряю все, что делает Джеймс, — бросила Виллоу Робину. — Он — самый разумный из всех мужчин. — И она ласково улыбнулась своему терпеливому мужу, которого искренне любила.

— В церкви нашего поместья я нашел несколько старых платьев, — ответил граф Альсестерский. — Не имею представления, сколько они там пролежали. Может быть, со времен короля Генриха. Виллоу любезно согласилась зашить одно из них, и я оденусь монахом.

Остальные мужчины за столом не удержались и покатились от безудержного смеха. Джеймс Эдварде моргнул голубыми глазами, и даже женщины захихикали.

— Пикните еще хоть слово! — пригрозила Виллоу, обидевшись на родных.

Но за столом стоял такой хохот, что никто не мог молвить ни словечка.

Глава 20

Празднества в доме графа Линмутского были организованы широко, как никогда. Погода для января стояла необычайно мягкая. На деревьях развесили фонари. В разных частях садов, выходящих на Темзу, разложили костры, чтобы жечь всю ночь. В полночь гостей предполагалось вывести из дома и позабавить фейерверком, который запустят с баржи, стоящей посередине реки. Раньше такого развлечения никто не видывал, и все завидовали сообразительности графа Линмутского.

В огромном бальном зале устроили сцену. Сам Индиго Джоунс прибыл, чтобы следить, как возводят праздничные сооружения. Платить же за все приходилось графу Линмутскому. И хотя он ни за что бы не признался сестре Виллоу, расходы эти стали казаться ему ощутимыми, он задумался, стоят ли они того. Конечно, замечательно следить за мгновенным очарованием «маски», но затраты на нее Роберт не собирался перекладывать на детей и внуков. Его старшие дочери были замужем за обеспеченными людьми, но вторая жена Эйнджел родила других детей, старшему сыну и наследнику Джеффри исполнился 21 год, младшей Лауре — 12.

Любимица отца Лаура Саутвуд репетировала роль вместе с Недди Гордоном и принцем Карлом, которым было по десять лет. Ничто не нравилось ей так, как «маски», и, к тревоге отца, она любила двор короля Якова.

Родственники собрались в доме графа Линмутского после обеда, задолго до приезда гостей. Целую комнату отвели под костюмерную. Служанки и лакеи установили для господ столы и изящные ширмы, за которыми те могли переодеваться. Несколько зеркал в гнутых золоченых рамах давали возможность участникам представления посмотреть на себя перед выходом на сцену. Без этого они никогда бы не появились перед публикой.

Была подана легкая закуска, после которой родственники разошлись по отведенным им спальням. Жасмин едва прикоснулась к еде — последние дни она чувствовала себя неважно.

— Ты не беременна. Жасмин? — прямо спросила ее мать, когда они вместе устроились подле уютного очага. Несмотря на заверения графа Брок-Кэрнского, она испытывала тревогу при мысли, что Жасмин может стать матерью незаконнорожденного ребенка принца.

— Я не уверена, мама, — честно ответила дочь.

— Когда последний раз у тебя были месячные?

— Пять недель назад. Пока еще ничего нельзя сказать. Пожалуйста, не говори никому. Я буду глупо выглядеть, если ошибусь, а Хэл разочаруется.

— Но сама-то ты что чувствуешь — беременна или нет? — Бирюзово-голубые глаза Жасмин встретились с зелеными растерянными глазами матери. «Какая она милая», — подумала Жасмин, чувствуя потребность защитить Велвет де Мариско Гордон, которая ей была скорее сестрой, чем матерью.

— Да, мама, думаю, что да, — ответила она. — Извини, я расстроила тебя, но меня саму это радует. Это то, чего больше всего на свете хочет принц.

— Но ребенок окажется незаконнорожденным!

— Незаконнорожденным ребенком сына короля, мама. Это совсем другое дело. Разве не был таким лорд Гордон? Гордоны из Брок-Кэрна, кажется, гордятся таким родством.

— Они живут в Шотландии, а здесь — Англия, — возразила Велвет.

— У короля Генриха Восьмого был любимый сын, рожденный не от законной жены. Он окружил его заботой и почестями. Я знаю, мама, так будет и с моим ребенком. Вам трудно это понять, и тетя Виллоу, когда я ей скажу, разразится уничтожающей тирадой, но бабушка сможет принять.

Некоторое время женщины молча посидели перед огнем, потом Велвет спросила:

— Когда ты покинешь двор? Ты ведь не намерена демонстрировать здесь всем свой живот? Скромность была всегда твоим лучшим качеством.

— Спасибо, мама, — улыбнулась Жасмин. — Думаю, что подожду до мая, а когда дороги станут проезжими, отправлюсь в Королевский Молверн, а не в Кэдби. Мне всегда было спокойнее с бабушкой.

— А что на это скажет принц?

— Он будет рад стать отцом, но наша разлука его опечалит. Как бы то ни было, я буду вынуждена уехать. Толстой, как бочка, я не могу здесь оставаться. К тому же начнутся споры, будут биться об заклад, когда я разрожусь и кто появится на свет — мальчик или девочка. До родов я останусь с бабушкой. А потом следующей зимой, может быть, вернусь ко двору.