Книга Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - Владимир Чиков

В кабинете воцарилась мертвая тишина. Словно не уловив смысла сказанного начальником нелегальной разведки, генерал задумчиво посмотрел на него, потом ответил:

— Мое мнение и мнение Короткова позволяет нам сделать вывод, что Макса надо отзывать из Италии.

— Теперь мне понятно, откуда дует ветер, — тихо, словно для самого себя, промолвил Тишков.

— О чем вы?.. О каком ветре говорите? — вспылил опять Рясной.

— О холодном, разумеется. Теперь мне понятно, с чьей стороны он дует.

— Что вы все какими-то аллегориями выражаетесь?!

— Да нет, Василий Степанович, это не аллегория, это мое удивление в том, что вы почему-то легко согласились с мнением Короткова. Я считаю, это неправильно.

Рясной слегка побагровел. Потом, махнув рукой, проворчал:

— Ладно, пусть Макс пока работает… А там посмотрим, куда задует ветер…

Но «смотреть» генералу Рясному не пришлось: через две недели его как любимца бывшего министра Игнатьева, вместе с ним состряпавшего отвергнутую Сталиным операцию «Стервятник» по ликвидации президента Югославии, отстранили от должности начальника внешней разведки. Вместо него Берия назначил исполняющим обязанности Александра Короткова.

Глава 13. Лихая судьба нелегала

Теодоро опасался, что после собственных признаний в том, что он мог попасть в поле зрения вражеских спецслужб, его могут теперь откомандировать в Советский Союз. Но все обошлось: Центр поздравил его с сорокалетием и наградил ценным подарком. Вдохновленный непрекращающейся заботой Москвы о его безопасности, он, несмотря на то что вынужден был по указанию руководства внешней разведки отказаться от работы с агентурой, продолжал регулярно, один раз в месяц, направлять документальные сведения политического характера. Теодоро получал их не только из первых уст дипломатов, но и от высоких должностных лиц итальянского правительства и Ватикана.

Высокую оценку в Центре получил его отчет о поездке в Югославию.

Из донесения Теодоро Кастро:

«…26 апреля я выехал на машине в Белград, прихватив с собой мешок высшего качества кофе для президента Югославии. Остановился в отеле «Мажестик». На другой день меня как дуайена приняли руководители протокольного отдела югославского МИДа Маринович и Смолядка. Получив от них инструкцию о процедуре представления верительных грамот, я посетил в отеле временного поверенного в делах Мексики Хорхе де ля Вега и поверенного в делах Аргентины Ферро. Вечером по приглашению японского посла я побывал на приеме, где мне удалось встретиться и переговорить в неофициальной обстановке с приглашенными руководителями Югославии Джиласом, Моше Пьядом и Ранковичем.

На другой день после вручения верительных грамот в ресторане отеля «Мажестик» был устроен торжественный обед, на котором присутствовал и президент Югославии Тито. Он был в прекрасном настроении, много шутил, пил сливовицу, хвалился, что в стране ожидается по прогнозам хороший урожай всех сельскохозяйственных культур и что часть урожая югославы готовы продать другим государствам. Зацепившись за это предложение, я попросил Смолядку организовать мне личную встречу с Тито в пределах четверти часа. Через десять минут Смолядка сообщил, что президент готов принять меня на следующий день в 11 часов в Белом Дворце.

Ровно в одиннадцать я, Смолядка и личный фотограф Тито вошли в кабинет президента. Вместе мы сфотографировались, а затем началась моя беседа с руководителем балканского государства.

Тито поблагодарил меня за мешок кофе «с моей плантации», который я подарил ему накануне. Я в свою очередь тоже выразил благодарность за радушный прием, который мне оказывали в предыдущие поездки югославские власти, наговорил ему кучу всяких любезностей. Говорили по-английски. Он говорил на этом языке медленно и плохо и часто переходил на сербский — переводил Смолядка.

Затем стали задавать друг другу вопросы. В основном были затронуты следующие темы: последствия смерти Сталина, положение Италии, Триестская проблема и положение в Латинской Америке.

На мой вопрос, как повлияет смерть Сталина на положение Советского Союза и на его политику по отношению к Югославии, Тито ответил следующее: «Смерть Сталина пришла вовремя, потому что его послевоенная внешняя и внутренняя политика завела СССР в тупик и привела страну к полной изоляции. Такая политика грозила крахом Советскому Союзу. После смерти Сталина не следует ожидать больших перемен, только в тактическом смысле эта политика может измениться».

Далее он заметил, что в ближайшее время разгорится острая борьба за власть между двумя «Б» — Берией и Булганиным. Эта борьба может привести даже к кровопролитию.

О Маленкове он выразился так: «Это очень сильная личность, он не сможет превратиться в Сталина и должен будет в конце концов уступить или Берии, или Булганину, в распоряжении которых находятся вооруженные силы. После смерти Сталина нападки на Югославию заметно уменьшатся, но страны-сателлиты продолжат клевету, обвиняя меня в том, что я — агент империалистов, предатель, палач и т. п.» Несколько раз он повторил это с кривой улыбкой: «Вообразите, я — предатель, я — шпион! Но я хочу только одного — жить в мире со всеми, даже с Советским Союзом, и пусть нас оставят в покое. Советскому правительству можно верить только на основе его дел, а не его словесных утверждений. Поживем, увидим!»

После этого Тито задал мне вопросы: каковы мои впечатления о политическом положении в Италии, какими будут результаты выборов в Риме, можно ли прийти к соглашению с итальянским правительством по поводу Триеста после выборов?

Политическое положение в Италии я обрисовал ему в юмористических тонах. Сказал, что де Гаспери находится в полном подчинении у Ватикана, который, в свою очередь, ненавидит «новую, свободную, прогрессивную» Югославию. Тито, мол, для Ватикана опаснее Сталина. Против урегулирования отношений с Югославией выступают итальянское правительство, Ватикан, монархисты, фашисты и социалисты, одним словом, все, кому не лень. Пока Югославия будет искать и добиваться согласия с Италией, будет идти на уступки, у нее мало шансов договориться. Италия понимает только язык силы и угрозы. Если христианские демократы одержат победу и сформируют свое правительство, у Югославии будет меньше шансов договориться с Италией. Тем более что итальянцы считают, что Югославия — это слабая, отсталая страна, что ее положение тяжелое из-за конфликта с Советским Союзом, поэтому время работает на них, и что рано или поздно они скомбинируют так, что навсегда останутся с Триестом.

Однако, если Югославия возьмет курс на твердую политику, итальянцы пойдут на уступки, и тогда можно будет заключить соглашение на основе компромисса. Для Запада Югославия — большая сила, в то время как Италия с военной точки зрения — пока пустое место.

По лицу Тито видно было, что мои похвалы по адресу Югославии и мое «пренебрежение» по отношению к Италии пришлись ему по душе. После получасовой беседы я поднялся, чтобы распрощаться, но Тито попросил, чтобы я остался. Я еще два раза поднимался чтобы уйти, но Тито просил повременить. Как потом заявил Велебит, которого я встретил на параде 1 Мая, Тито сказал ему, что от меня он услышал впервые глубокий и правильный анализ положения дел в Италии и в итало-югославских отношениях.