Книга Тактика победы - Михаил Кутузов

По вступлении армии в Витебск она располагается лагерем на левом берегу Двины перед самым городом; правый фланг упирается к реке, левый – примыкает к дороге Оршинской. 12 июля получает граф Остерман-Толстой повеление идти вперед по дороге вдоль Двины и прогнать до Бешенкович один из неприятельских корпусов, приближавшийся к Витебску, потом, не преследуя более неприятеля, взять направление к Бабиновичам, оставив вправо дорогу, ведущую из Сенно. В это время армия наша должна была идти из Витебска большой дорогой в Бабиновичи. Цель сего движения состояла в соединении с Багратионом.

13 июля в 3 часа утра атакует Остерман неприятеля и прогоняет его на 18 верст от Витебска, несмотря на превосходные силы неприятеля, кои состояли из корпуса маршала Нея и большей части кавалерии Мюрата. По опрометчивости в распоряжениях Остермана теряем мы в этом деле 3 орудия и 4000 человек, хотя потеря неприятеля была и вдвое больше.

14 июля атаковал он нас в больших силах. Вся армия его успела сосредоточиться. Главнокомандующий дает повеление Остерману ретироваться на Витебск и посылает 3-ю пехотную дивизию Коновницына удерживать неприятеля, сколько возможно.

Вечером возвращается 3-я дивизия в лагерь под прикрытием арьергарда графа Палена. В этот же вечер переменилась позиция наша, обратившись фронтом к городу и несколько вдоль Оршинской дороги. Повелевающая высоты левого берега Лучесы, которая находилась перед фронтом прежней позиции, побудили к сей перемене.

Арьергард графа Палена 15 июля утром перешел по эту сторону Лучесы и, рассыпав стрелков в крутом овраге, удерживал всю неприятельскую армию, в виду коей отретировались мы тремя колоннами к Смоленску, из коих две пошли через Поречье, третья же – через Рудню.

Если бы Наполеон в это время нас атаковал, он привел бы армию нашу в большое замешательство, но, полагая, что мы имеем на стороне нашей выгоду местоположения, опасался быть опрокинутым к Двине. Колоннам, шедшим на Поречье, предстояло 6 маршей до Смоленска. 5-й и 6-й корпуса, составлявшие правую колонну, шли через Рудню форсированными маршами и были на 4-й день в Смоленске. Цель соединения двух армий исполнилась[164] числа.

Барклай принимает командование обеими армиями. Пять дней проводит он в Смоленске в нерешимости и бездействии, наконец собирает Военный совет. Князь Багратион, Сен-Приест, Ермолов, великий князь и Толь настоятельно советуют наступательное движение. Флигель-адъютант Вольцоген, будучи послан для рекогносцировки дорог, доносит, что нельзя по ним сделать движение. Толь, осмотрев их после, ручается провести по ним армию.

Во время этой рекогносцировки Толь заметил однажды окружавшим его офицерам, что исправный квартирмейстерский офиицер должен ежедневно сделать сто верст верхом. Он выполнял это на самом деле. Между тремя его лошадьми был немилосердный иноходец, очень маленький, длиннохвостый, светло-серой масти, за которым поспевать нам было очень трудно. Быстро и во всей подробности осмотрел Толь огромное на правом берегу Днепра пространство, по которому надлежало двинуть армию, и, по диспозиции его, сделала она в ночь на 27 июля марш тремя колоннами до Выдры.

Авангард дошел до Инкова, где два полка казачьих 27 числа совершенно разбивают 6 полков неприятельской кавалерии, преследуют их до Лешни, берут 300 пленных, 2 подполковников и 6 офицеров – это был авангард маршала Нея. Посланные на подкрепление его 400 пехотных егерей были измяты французской кавалерией при бегстве ее от казаков.

Продолжая наступление сие, мы совершенно разделили бы силы Наполеона, который, упоенный легким завоеванием многих провинций, считал армию нашу бездейственной и не могущей вредить ему. Он распространил силы свои на расстоянии 250 верст: корпус вице-короля итальянского пошел на Поречье, сам Наполеон находился в Витебске, в Могилеве же стоял корпус Давуста.

Оставались корпус Нея и тысяч двадцать кавалерии Мюрата, кои находились в Ровне (Рудне?). Если бы Ней и Мюрат были атакованы соединенными силами нашими, неминуемо долженствовали быть истреблены. Сие движение необходимо доставляло и ту выгоду, что Наполеон был бы отрезан от прочих корпусов, кои могли быть атакованы отдельно. К сему много способствовало бы употребление в дело казаков наших, 27 числа ужас на неприятеля навлекших.

Но главнокомандующий отказывается внезапно от намерения атаковать неприятеля. Дошедшие от генерала Краснова известия о приближении вице-короля итальянского к Поречью заставляют Барклая двинуться со всей массой на Пореченскую дорогу в село Стабну, неосновательно опасаясь быть отрезанным от коммуникаций своих.

Это движение отнести должно к послушности, которую Барклай оказывает вредным советам Вольцогена, подозреваемого всей армией в измене. Не разделяя этого мнения, я не могу, однако, не вспомнить, с каким энтузиазмом Вольцоген, с которым я провел шесть месяцев во время рекогносцировки, окончившейся отысканием несчастного Дриссенского лагеря, рассказывал одной помещице в Курляндии об обращении с ним Наполеона, когда Вольцоген, находившись в службе Виртембергской, был однажды к нему послан королем.

Можно ли полагать, чтобы Вольцоген, облагодетельствованный ныне императором Александром, решился изменить России? Но сомнения нет, что он погружен в то очарование, которое Наполеон умеет наводить по произволу на всякого, кого привлечь хочет, и что, вместе с тем, возникла в Вольцогене мысль о непреодолимом гении и счастье Наполеона и о бесполезности противодействия ему. Это моральное состояние делает ныне Вольцогена в качестве практического офицера равным нулю. Таким образом объяснить можно безумное донесение его, что армия не может двинуться по направлению от Смоленска к Выдре.

Вольцоген, быв послан для этой рекогносцировки, выпросил меня у Толя для сопутствования ему. Мы проехали широкой дорогой и тихим шагом от 1-го до 8-го часа пополудни. Прибыв к пехотному корпусу Дохтурова, Вольцоген поужинал у генерала, проспал всю ночь, и на другое утро возвратились мы благополучно, опять тихим шагом, в главную квартиру, чтобы донести, как выше я сказал, что дороги непроходимы. Немудрено, что движение неприятеля на Поречье навело на Вольцогена панический страх, отозвавшийся и в Барклае.

Четыре дня проводит армия в Стабне, а главнокомандующий в Мощинках в совершенной недеятельности и нерешимости. Между тем Наполеон имеет время собрать силы свои в Орше, откуда левым берегом Днепра двинулся на Смоленск. Не будучи извещены о том по совершенному недостатку в шпионах, мы опять обращаемся на Рудню по первому плану Толя и вследствие его настояний, одолевших советы Вольцогена.

Толь отправился к передовым войскам, составлявшим авангард. После первого длинного перехода остановился он на ночь в деревне.

Как к пункту, к которому на другой день по диспозиции, им в Мощинках написанной, надлежало прийти армии, авангард прошел эту деревню и расположился далеко пред нею. Толь зашел с своими офицерами в оставленную хозяевами избу, в которой легли мы на лавке, не снимая одежды.