Книга Тьма надвигается - Гарри Тертлдав

Он миновал было парикмахерский салон и остановился. Незадолго до начала войны он уже заглядывал сюда, расследуя ограбление со взломом. Вора в тот раз так и не нашли, хотя хозяева заведения щедро подмазали жандарма, чтобы тот расстарался. И держали это заведение кауниане.

Насвистывая, Бембо развернулся и возвратился к крыльцу. Если хозяева платили ему тогда, чтобы он нашел вора, то и сейчас заплатят – за то, чтобы жандарм оставил их в покое. Оклад жандармам полагался нищенский, и Бембо не знал ни одного коллеги, который с этим не согласился бы. Он распахнул двери и вошел.

Парикмахер подравнивал остренькую бородку клиента, в то время как его супруга завивала волосы какой-то особе. Еще одна дама ожидала своей очереди, почитывая газету. Когда хлопнула дверь, все пятеро подняли головы.

А жандарм уставился на них. И парикмахеры, и клиенты могли похвастаться рыжими шевелюрами. Он что, ошибся домом? Быть такого не может. Уж скорее Бембо поверит, что кауниане продали свое заведение и съехали.

Но, прежде чем он успел извиниться и уйти – за вымогательство у простых альгарвейцев можно было и по шапке получить, – мужчина с крошечными ножничками в руке воскликнул:

– Смотри, Эвадне, это же жандарм Бембо, который так старался поймать того злосчастного воришку! Добрый вам день, жандарм. – Он поклонился.

Бембо машинально поклонился в ответ.

– И правда, Фальсироне! – Женщина, Эвадне, исполнила реверанс. – Добрейшего вам дня, жандарм!

Бембо снова поклонился. Именно этих людей ограбили не так давно. Они носили обыкновенные альгарвейские имена и говорили по-альгарвейски с тем же акцентом, что и сам Бембо. Но когда он видел их в последний раз, волосы их были соломенного цвета.

– Вы покрасили волосы! – выпалил он, сообразив, что случилось.

– Ну да. – Фальсироне кивнул. – Надоело до лихоманки слышать, какие мы гнусные кауниане, стоит только с крыльца сойти. Сейчас мы немножко лучше вписываемся.

– Верно, – поддержала мужа Эвадне. – И жить стало намного легче.

Черты их оставались каунианскими – более острыми, чем у большинства подданных короля Мезенцио, – и глаза были голубыми, а не зелеными или карими. Но это все были мелочи. А вот цвет волос – нет. В толпе оба парикмахера сошли бы за простых альгарвейцев.

А это значило… У Бембо челюсть отвалилась, когда он додумал мысль до конца.

– Ты, ты и ты! – рявкнул он на остальных троих – троих рыжеволосых клиентов парикмахерской. – Вы что, тоже кауниане?!

Глядя на них, Бембо понял, что все трое обдумывают, а не соврать ли, – будучи жандармом опытным, он распознавал такие уловки вмиг. А еще он понял, что они и впрямь каунианских кровей! Должно быть, это отразилось на его физиономии, потому что все трое кивнули по очереди.

– Фальсироне верно сказал, – добавил парень в парикмахерском кресле. – Мы всего-то и хотим, чтобы нас не трогали. Когда волосы покрасишь, никто не замечает.

– Силы горние… – прошептал Бембо и ткнул пальцем в цирюльника. – И многих кауниан ты перекрасил в рыжих?

– Точно не скажу, сударь, но изрядно, – ответил Фальсироне. Жена его согласно кивнула. – Мы всего-то пытались не высовываться: и сами никого не трогаем, и нас чтобы никто не тронул. Ничего ведь в этом скверного нет, верно, сударь? Все по закону.

– Пожалуй, – задумчиво заметил Бембо.

Закон не предусматривал, что кауниане, желающие избавиться от светлых волос, могут обратиться к бутылке с хной. Но закон вообще придурок известный…

– У нас будут неприятности, сударь? – спросила Эвадне. – Если так, надеюсь, вы позволите нам исправить положение?

Это значило, что она надеется всучить Бембо еще одну взятку. Как большинство альгарвейских жандармов, он редко отказывался от подношений. Но нынешний случай был как раз из таких. Бембо решил, что больше получит в награду от начальства, если донесет на кауниан, чем от чучелок за свое молчание.

– Думаю… никаких сложностей, – пробормотал он, не желая спугнуть добычу.

Эвадне, Фальсироне и их клиенты глянули на него с облегчением. Еще большее облегчение они испытали, когда Бембо ушел. Только одолев полдороги до участка, жандарм сообразил, что можно было получить и взятку от кауниан, и премию от начальства. Для жандарма он был человеком почти честным.

– И что же ты делаешь здесь, Бембо? – поинтересовался сержант Пезаро, когда жандарм вошел в его каморку. – Тебе ведь полагается сейчас защищать наших несчастных забитых граждан… друг от друга.

– В жопу наших несчастных забитых граждан, – отозвался Бембо. – Еловой шишкой их в жопу, правду говоря. У меня важная новость.

– После такого вступления надеюсь, что очень важная, – уточнил толстяк. – Давай выкладывай.

Он приглашающе развел руками.

Бембо выложил все. По мере его рассказа выражение физиономии сержанта Пезаро медленно менялось. Жандарм ухмыльнулся про себя. Должно быть, Пезаро ожидал, что к нему пришли с очередной мелочью, ради которой не стоит отрываться от будничных дел, и предвкушал, как с демоническим хохотом поджарит подчиненного на горячих угольях. Но если сообщение Бембо не стоило внимания – то что тогда стоит?

– Ах они вонючие шлюхины дети! – взорвался сержант, когда Бембо закончил рассказ. – Скрываться надумали, да? Мы с этим покончим – еловую шишку мне в зад, коли не так!

– Прямо сейчас нет такого закона, чтобы их прижать, – отозвался жандарм. – Головой ручаюсь. Оно ведь как было – клятые кауниане собой гордились, чуть космами по лицу не хлестали, можно сказать. Теперь им это не с руки, так они хамелеонами обернулись.

– Это им так не сойдет! – Пезаро выволок свою тушу из-за стола. – Я лично переговорю на эту тему с капитаном Сассо. Он разберется, как поступить со злосчастными чучелками, закон там или не закон.

– Это да… – Бембо подбирал слова с особым тщанием. – Позвольте мне пройти с вами, сержант, будьте так любезны. Капитан обязательно захочет услышать весь рассказ от свидетеля-очевидца.

Пезаро посмотрел на него так, словно обнаружил в своем яблоке половинку червяка. Бембо знал, о чем это говорит: что сержант собирался приписать всю честь открытия себе. Если Пезаро окажется в достаточной мере бессердечным ублюдком, он и теперь может так поступить – на миг Бембо показалось, что так и случится. Но тогда на него обозлится не только Бембо – что не потревожило бы сержанта нимало, – но вся жандармская братия. С кислой миной сержант кивнул и мотнул головой в направлении лестницы, ведущей в кабинет капитана Сассо.

– Тогда пошли.

Капитан Сассо был немолод и худощав. В волосах цвета корицы белела неожиданная седая прядь – по молодости Сассо порезали ножом в драке, и с тех пор волосы над шрамом серебрились. Едва Пезаро и Бембо замерли в дверях, ожидая, когда их заметят, капитан оторвался от бумаг и поднял голову.