Книга Город Лестниц - Роберт Джексон Беннетт

– Меня воспитывали с мыслью, что кадж более или менее равен богам, – отвечает она. – Спаситель. Много лет я пыталась умилостивить его грозную тень. Честно говоря, для меня мало что изменилось в жизни.

– Но ведь все достижения – это фикция! Кругом сплошная ложь! Про каджа нам лгали. Сайпур стоит на лжи! И Министерство…

– Да, – кивает Шара. – И Министерство тоже.

Винья утирает слезу:

– Терпеть не могу плакать. Это такой позор…

И она меряет Шару злобным взглядом через иллюминатор:

– И что ты собираешься делать?

Шара обдумывает формулировку.

– Судьба Благословенных зачастую так трагична, – говорит она. – Кадж перебил их во время Великой Войны. А потом сам встретил горькую и жалкую смерть на Континенте. А теперь ты…

– Ты не посмеешь, – шепчет Винья.

– Не посмею, – соглашается Шара. – И не смогу. У тебя, тетушка, в руках рычаги власти. Правда, убивать меня на пике популярности неразумно, потому что это привлечет излишнее внимание. Даже ты, тетушка, не сможешь себе это позволить. Так что я дам тебе выбор: подай в отставку. И передай бразды правления мне.

– Тебе?

– Да.

– Передать тебе… передать тебе власть надо всеми генералами? Передать тебе контроль над нашей разведкой, над нашими операциями?

– Да, – мило улыбаясь, говорит Шара. – Или этим буду заниматься я – или мы обе ничего не получим. Потому что, если ты, тетушка, не подашь в отставку, я раскрою твою жуткую семейную тайну.

Винья выглядит так, словно ее сейчас стошнит.

– Я понимаю, что мои акции в Галадеше сейчас выросли, – скромно вздыхает Шара. – В конце концов, я единственный человек, кроме каджа, которому удалось убить Божество – точнее, двух Божеств. Против трех, что убил кадж. Да, плюс Урав. Они никого не короновали каджем после Авшакты, но я не сомневаюсь, что сейчас в Сайпуре живо обсуждают эту идею. Думаю, что, если я об этом скажу, ко мне прислушаются. Так или иначе, тетушка, твое время в Министерстве истекло.

Винья трет лицо и раскачивается в кресле:

– Почему?..

– Почему что?

– Почему ты это делаешь? Почему так поступаешь со мной?

– Я так поступаю не с тобой, тетушка Винья. Ты себе льстишь. Просто времена меняются. Четыре дня назад в Мирграде воскресла сама история и отвергла настоящее – а настоящее, в свою очередь, отвергло ее. Нам открылся новый путь, и мы можем пойти по нему. Мы можем оставить все как есть – оставить мир несбалансированным, с единственной супердержавой, в руках которой сосредоточена вся власть…

– Или?

– Или мы можем сотрудничать с Континентом, – говорит Шара. – И взрастить равную себе державу, которая бы нас сдерживала.

Винья ошарашена:

– Ты что же… хочешь возвысить Континент?!

– Да.

И Шара поправляет на носу очки.

– На самом деле, я планирую вложить миллиарды в восстановление этой страны.

– Но… но они же – континентцы!

– Они прежде всего люди, – говорит Шара. – И они попросили у меня помощи. И они ее получат.

Винья массирует виски:

– Ты… ты…

– Я также планирую, – продолжает Шара, – отменить СУ и снять гриф секретности с истории Континента.

Тетушка Винья бессильно оседает. Лицо у нее бледнее заварного крема.

– Не думаю, что мы можем построить будущее, – говорит Шара, – не зная правды о прошлом. Время начать честный разговор о том, каким был мир раньше и каким он стал сейчас.

– Меня сейчас стошнит, – говорит Винья. – Ты что же, хочешь вернуть им знание об их богах?

– Их боги мертвы, – говорит Шара. – Их время ушло. И я это точно знаю. Сейчас время для всех нас двигаться вперед. Со временем я даже смогу сказать правду о том, чьим сыном был кадж, – хотя на это может понадобиться несколько десятилетий.

– Шара… Дорогая…

– Такая вот у меня политическая программа, тетушка, – говорит Шара. – Будет сказано, что время изменилось, – и это правда – и что те, кто держится за прошлое, должны либо приспособиться, либо уйти. Ты можешь уйти изящно и легко – передав пост новому поколению. Особенно после того, как я вернулась с такой громкой победой. Кстати, тебя, может, даже похвалят за предусмотрительность – ведь именно ты решила, что мне нужно остаться в Мирграде. Разве это не прекрасно? А еще я могу сделать так, что ты не уйдешь ни с чем, – я могу назначить тебя, к примеру, главой исследовательского института или престижной школы, в которой о тебе хорошо позаботятся. Или я могу сместить тебя. Ты же сама говорила, что у тебя в Галадеше много врагов, тетя. А у меня в руках здоровенный такой кинжал, который я могу им в любой момент передать – и они его тут же воткнут тебе в спину.

Винья смотрит на нее, хватая воздух ртом:

– Ты… ты действительно…

– Я буду на месте через два дня, тетушка, – говорит Шара. – Подумай над моими словами.

И она проводит по иллюминатору двумя пальцами, и ее тетя исчезает.

* * *

Солнечный свет отражается от облаков, скачет по волнам, рябью бежит по палубе. Высоко над кораблем плывут чайки и время от времени переваливаются с одного воздушного потока на другой, на мгновение проседая в воздухе. Шара чуть крепче, чем нужно, вцепляется в керамический контейнер, когда накреняется левый борт, – моряк из нее никудышный. Команда мгновенно это поняла и принимает во внимание. А Шара благодарна судьбе за то, что море сегодня спокойное.

– Скоро уже, капитан? – спрашивает она.

Капитан отрывается от беседы с гардемарином:

– Я мог бы вам сказать точное время прибытия, – говорит он, – если бы вы назвали мне пункт назначения.

– Я же называла, капитан.

– Я бы сказал, Главный дипломат, что названная вами «равноудаленная от Сайпура и Континента точка» не такая уж точная отметина на карте. Прошу прощения, если обидел.

– А мне и не нужна точная точка, – вздыхает Шара. – Просто скажите мне, когда мы перевалим за вторую половину пути, хорошо?

Капитан качает головой:

– Ну… скажем, через полчаса. Море спокойное, ветер благоприятный – возможно, что и раньше. А почему вы хотите это знать?

Шара отворачивается и идет на корму с контейнером под мышкой. Она смотрит на буруны, оставляемые кораблем, на его длинный след. Эта полоса странно гладкой воды тянется на мили – а потом извечное колыхание волн поглощает ее, и она исчезает.

Шара долго смотрит на море. Ветер нежно поглаживает волосы и пальто. На очках крохотными бриллиантиками дрожат брызги соленой воды. Ветер радует то мягким теплом, то приятной свежестью.