Книга Ученик архитектора - Элиф Шафак

В каждом из этих зданий осталась частица души Джахана, каждое стоило ему немало пота и слез, с каждым были связаны надежды, молитвы и упования. Джахан прижал правую руку к сердцу, прощаясь со Стамбулом. Он прощался не только с людьми, но и с камнями, деревом, мрамором, стеклом – так учил его зодчий Синан. Чайки летели за кораблем, напутствуя его пронзительными криками. Когда ветер усилился, они повернули к берегу. Джахан с грустью проводил птиц взглядом.

* * *

Проклятие… Поначалу Джахан удивлялся, почему старая карга назвала проклятием то, что следует называть бесценным даром. Но постепенно он начал сознавать, что жизнь его перехитрила. С течением лет дар превратился в кару, а то, что он прежде воспринимал как наказание, напротив, воспринималось как благословение небес. Вспоминая слова престарелой няньки Михримах, он постоянно задавался вопросом: найдется ли среди художников и архитекторов человек, который не захочет прожить более столетия? Кто из них не боится, что у него не хватит времени завершить очередное творение, которое, если бы не вмешательство беспощадной смерти, превзошло все, созданное им до сих пор? Тот, кто не боится смерти, не боится и неудач. Джахан, свободный от страха, всецело отдался творчеству. Возможно, он достиг в нем высот, которых не удалось достичь его учителю. Исполненный вдохновения и жажды деятельности, он переезжал из одного города в другой. Джахан посетил Рим, Париж, Лондон и Саламанку, где надеялся отыскать Санчу. Однако ему не удалось напасть на ее след.

Несмотря на все свое мастерство, опыт и знания, Джахан довольствовался весьма скромной платой, и неудивительно, что он не испытывал нехватки в работе. Поскольку Джахан не являлся членом ни одной корпорации или гильдии, заказчики не могли обращаться непосредственно к нему. Однако он нашел выход из положения, делая чертежи и рисунки для других архитекторов, которые платили ему сущие гроши. Это нимало не печалило Джахана. Гораздо больше тревожило другое обстоятельство: хотя вследствие наложенного проклятия жизнь его казалась бесконечной и силы нисколько не убывали с годами, выглядел он ничуть не моложе своего возраста. Деятельный разум, крепкая память, ясное сознание, коими он обладал, противоречили наружности глубокого старика. Люди, чувствуя нечто странное, часто спрашивали, сколько ему лет. «Девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь», – отвечал без утайки Джахан, и глаза окружающих лезли на лоб от изумления. Через несколько мгновений изумление сменялось подозрительностью. Как видно, этот старик заключил сделку с дьяволом, невольно приходило на ум каждому. Иногда кто-нибудь отваживался высказать это предположение вслух. В какие бы края судьба ни заносила Джахана, повсюду повторялась одна и та же история: человек, возраст которого столь значительно превышал отпущенные людям годы, возбуждал всеобщее недоверие, а то и неприязнь.

Настало время, когда Джахан понял: Хесна-хатун, возможно, была права. Не исключено, что и покойный учитель тоже в свое время обратился к ее услугам. Ни одному из великих мастеров, работающих в Османской империи, не была дарована жизнь столь длинная, как Синану. Казалось невероятным, что смертный человек сумел за свою жизнь возвести такое множество величественных зданий. Правда, сколько Джахан ни напрягал память, он не мог припомнить, чтобы учитель нюхал сухие травы, подобные тем, что использовала нянька Михримах. Но, может быть, он делал это, лишь оставшись в одиночестве. Потом, утомившись от жизни, Синан пожелал завершить свой земной путь. Наверное, незадолго до смерти он посетил старую ведьму и попросил ее снять заклятие. Если это действительно так, то, покинув Стамбул, Джахан лишился единственной возможности освободиться от чар.

Год проходил за годом. Незадолго до своего столетия Джахан сел на корабль, отплывающий в Португалию. Он слыхал, что оттуда можно отправиться в Новый Свет. Как-то раз, погожим солнечным днем, он заметил на верхней палубе человека, очертания худощавой фигуры которого показались ему знакомыми. Сердце его забилось, как пойманная птица. Это был Балабан. Охваченный радостью, Джахан бросился к нему. И, лишь наткнувшись на недоуменный взгляд, понял, что ошибся.

– Простите, – смущенно пробормотал он. – Я принял вас за другого.

– Надеюсь, за друга, – улыбнулся незнакомец. – Присаживайтесь рядом, погрейтесь на солнышке.

Джахан опустился на деревянный ящик рядом с ним. Незнакомец оказался человеком разговорчивым и общительным. Он поведал Джахану, что в юности отличался легкомыслием и безалаберностью. Жизнь его превратилась в скопище грехов, и, надеясь положить этому конец, он решил покинуть родные края. Теперь же, обретя на чужбине мудрость и жизненный опыт, он возвращался к своей семье. Наконец собеседник Джахана устал говорить и спросил:

– А чем занимаетесь вы?

– Я архитектор. Строю дома.

– О, тогда вы непременно должны побывать в Агре. Шах Джахан, ваш тезка, намерен построить дворец в память о своей усопшей супруге.

По спине у Джахана пробежала дрожь.

– А какова причина ее смерти? – спросил он.

– Она умерла в родах, – печально ответил незнакомец. – Шах очень любил ее. Ныне скорбь его безгранична.

– Увы, Агра лежит в стороне от моего пути.

– Так измените свой путь, – последовал ответ.

Вот так и получилось, что в 1632 году Джахан прибыл в Индию, желая увидеть, что представляет собой проект грандиозного дворца, разговоры о котором ходили повсюду.

* * *

Некоторые города мы посещаем, ибо таково наше желание, другие города мы посещаем, ибо таково их желание. Едва нога Джахана коснулась земли, как у него возникло чувство, что Агра неодолимо притягивает его. По дороге он столько слышал о шахе и об этом городе, который великий правитель хотел прославить в веках, что нашему герою начало казаться, будто он уже бывал там прежде и ныне возвращается в давно знакомые места. Он оглядывался по сторонам, полной грудью вдыхая здешние ароматы, нежные и острые одновременно. Солнце гладило его кожу, ласково касаясь шрама.

Первым делом Джахан отправился к строящемуся дворцу, расположенному на берегу реки Джамны. С помощью путешественника, немного говорящего по-турецки, он познакомился с одним из десятников. Узнав, что Джахан – опытный зодчий, и увидев печать Синана, тот отвел его к своему начальнику. Джахану сразу пришелся по душе этот рослый детина с огромным носом, мохнатыми бровями и застенчивой улыбкой. Звали его Мир Абдул-Карим.

– Ваш учитель был великим архитектором, – произнес он. Голос бедняги охрип, поскольку ему приходилось постоянно давать распоряжения рабочим и объясняться с вышестоящими персонами, которых интересовало, как продвигается строительство.

Он развернул свитки с чертежами, которые принес с собой Джахан, и принялся изучать их со всей возможной дотошностью. Потом, предложив гостю чашку молока с медом, Мир Абдул-Карим познакомил его с проектом будущего дворца, показав несколько чертежей и рисунков. Он интересовался мнением Джахана о них, и тот охотно отвечал. При каждом его ответе в глазах индуса вспыхивали радостные искорки. Он достал несколько гусиных перьев и предложил гостю, основываясь на предоставленных измерениях, начертить план одного из этажей. Работой Джахана Мир Абдул-Карим остался очень доволен.