Книга Часть целого - Стив Тольц

Но что это? Шум мотора. Черт! Я слышу шаги. Настойчивые, бьющие по голове. Вот они замерли. Стук в дверь! Кто-то колотит в нашу дверь. Что же мне остается: тюрьма или самоубийство?

Однако появился третий вариант.

Времени не оставалось. Надо было действовать быстро.

Я вышел из спальни и посмотрел на Кэролайн, свернувшуюся на диване и похожую на длинную костлявую собаку.

— Не открывай, — проговорила она беззвучно, одними губами.

Я снял ботинки и подкрался к двери. Доски в полу жалобно простонали. Сжав зубы, я сделал под их аккомпанемент еще несколько шагов и посмотрел в глазок.

За линзой глазка стояли с большими выпуклыми головами Анук, Оскар Хоббс и Эдди. Я открыл замок, и они поспешно прошли в коридор.

— Значит, так, — начал Оскар. — Я разговаривал со своим приятелем из федеральной полиции. Завтра за вами придут.

— Утром или днем? — поинтересовался я.

— Разве это имеет значение?

— Кое-какое имеет. За пять или шесть часов можно сделать довольно много. — Это была бравада. Наделе мне никогда не удавалось сделать ничего путного ни за пять, ни за шесть часов — требовалось восемь.

— А ему что здесь надо? — Я указал на Эдди.

— Необходимо сматываться, — ответил он.

— Ты хочешь сказать — бежать.

Эдди так энергично закивал, что при этом приподнялся на цыпочки.

— Если я даже решусь на побег, почему тебе пришло в голову, что я побегу с тобой? Да и куда? Вся Австралия знает мое лицо и не пылает к нему любовью.

— В Таиланд! — выпалил Эдди. — Тим Ланг предлагает спрятать тебя.

— Этот плут? Но почему тебе пришло в голову…

— Здесь ты умрешь в тюрьме.

Это решало все. Я не пошел бы в тюрьму даже ради того, чтобы сказать Эдди: «Отвали!»

— Нас задержат в аэропорту. Меня ни при каких условиях не выпустят из страны.

— Вот. — Эдди протянул мне коричневый пакет. Я заглянул внутрь и извлек содержимое. Австралийские паспорта. Четыре штуки: один для меня, один для Кэролайн, один для него и один для Джаспера. Фотографии были приклеены наши, но фамилии другие. Мы с Джаспером превратились в Каспера и Хораса Флинтов, Кэролайн — в Линду Уолш, Эдди — в Аруна Джади.

— Как ты их раздобыл?

— Благодаря любезности Тима Ланга.

Подчиняясь порыву, я схватил пепельницу и грохнул о стену. Это существенно ничего не изменило.

— На паспорте мое лицо! — выкрикнул я.

— Об этом не стоит беспокоиться, — заверил меня Эдди. — Я все устроил.

Кэролайн обвила мою шею руками, и мы накинулись друг на друга с вопросами, которые задавали шепотом. И каждый боялся, что желания другого не совпадают с его желаниями.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? — спросила Кэролайн.

— А ты сама как хочешь?

— Я стану тебе обузой? Буду мешать?

— Хочешь остаться? — устало поинтересовался я.

— Черт возьми, Мартин! Ответь мне что-нибудь прямо! Хочешь, чтобы я разбиралась с твоими делами здесь? — Эта мысль одновременно пришла ей в голову и слетела с языка. И я понял: ее вопросы были не чем иным, как плохо завуалированными ответами.

— Кэролайн, — вступила в разговор Анук, — если Мартин исчезнет, полиция всерьез возьмется за вас.

— И общественность тоже, — добавил Оскар.

Кэролайн переживала. Ее лицо удлинилось. В глазах мелькали противоречивые мысли.

— Я боюсь, — проговорила она.

— Я тоже.

— Не хочу тебя бросать.

— А я не хочу, чтобы меня бросали.

Кэролайн коснулась пальцем моих губ. Обычно я выхожу из себя, если мне затыкают рот, но мне нравится, если женщины дотрагиваются до моих губ.

— Побежим вместе, — едва слышно сказала она.

— Договорились, — повернулся я к Эдди. — Мы бежим. Но зачем ты сделал паспорт для Джаспера? Ему нет необходимости скрываться.

— Есть.

— Он откажется.

— Семья, которая держится вместе… — пробормотал он и не докончил. Наверное, считал, что я докончу за него. Но у меня не было ни малейшего шанса. Откуда мне было знать, что происходит с семьями, которые держатся вместе?

Думаю, это был самый грустный момент в моей жизни — прощание с Анук. Какой ужас не иметь возможности сказать ей: «До скорого»! Мы больше не увидимся — ни в скором времени, ни потом. Такова реальность. Темнело. Солнце поспешно клонилось к закату. Все завертелось на предельных скоростях. Атмосфера накалялась. Оскар ни на секунду не забывал, насколько он рискует, явившись ко мне, и все быстрее и настойчивее постукивал себя пальцами по бедру. В песочных часах сыпались последние песчинки. Анук была в отчаянии. Мы не столько обнялись, сколько вцепились друг в друга. Лишь в миг расставания начинаешь понимать, насколько важен для тебя человек: Анук появилась рядом со мной, чтобы спасти мою жизнь, и спасала с тех пор много раз.

— Не знаю, что сказать, — проговорила она.

А я даже не знал, как сказать: «Не знаю, что сказать». Только сжимал ее все крепче и крепче. Оскар кашлянул уже не меньше десяти раз. А затем они ушли.

Я упаковал вещи и жду. Самолет взлетает часа через четыре. Меня окликает Кэролайн, но почему-то называет Эдди. Со мной никто не разговаривает. Я решил оставить эту рукопись здесь — в коробке, в квартире, и надеюсь, кто-нибудь найдет ее и возьмет на себя труд опубликовать после моей смерти. Может быть, она поможет реабилитировать меня, пусть хотя бы в могиле. Разумеется, пресса и общественность сочтут наш побег доказательством вины: им не дано заглянуть в психологию человеческой натуры, иначе они бы поняли, что побег — это свидетельство страха и не более того.

По дороге в аэропорт нам предстоит заглянуть к Джасперу и проститься с ним. Как сказать «прощай» сыну? Было не просто, когда он уходил из дома. Но какие слова подобрать теперь, чтобы он ясно понял: остаток жизни я проведу в Таиланде под именем Флинт Хорас в притоне гнусных бандитов? Наверное, утешу его словами, что его отец Мартин Дин не исчезнет, а превратится в Хораса Флинта и заслужит себе могилу на топком тайском погосте. Это его подбодрит. Решено. Вот теперь Кэролайн в самом деле меня зовет. Нам пора. Предложение, которое я сейчас пишу, станет последним.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

I

Почему, ну почему я тоже бежал? Почему после всего, что между нами произошло, я связал свою судьбу с судьбой отца? Потому что я исполнен сознания сыновнего долга? Трудно сказать. Я любил отца, пусть мое чувство было несовершенным. Но разве это причина? Верность верностью, но ведь он испортил мне жизнь. Я имел полное право устраниться — пусть бы катился ко всем чертям без меня. Он непростительно вмешался в мои отношения с девушкой. Пусть не его вина, что я в нее влюбился, а она оказалась не женщиной, а огненной каланчой. И не его вина, что она предпочла не меня, а другого мужчину. Не на кого сваливать, все это целиком на мне. И не его вина, что я не добился ответного чувства и не сумел сделать ей такого предложения, от которого она не смогла бы отказаться. А вместо этого отказалась от меня. Отец не виноват, что пылающая каланча продолжала любить своего бывшего уволенного с работы дружка и во имя своего чувства пожертвовала нами. Отец был ни при чем. Но я его винил. Осуждение — особенная штука, принимается все, и нет необходимости в вопросах.