Книга Вокруг себя был никто - Яков Шехтер

Удачливые козаки, ударившись о воду, камнем шли ко дну, менее счастливые выплывали, поднимая над водой головы с обвисшими усами. По реке шныряли лодки с гайдуками, завидя похожую на сома, запорожскую голову, стремительно неслись к ней и разбивали веслами. Потемнела от крови прозрачная вода, далеко по течению разнесло вздувшиеся трупы, до самой Сечи доплыли они, страшным свидетельством позора.

Когда доставали их из реки запорожцы, то пытались опознать: чи то Пэрэпэлыця, чи Сагайдак, чи Шыло, да распознать не удавалось; разъели раки щеки козацкие, высосали глаза налимы. Так и похоронили, безымянными, на берегу Хортицы.

Большая досталась полякам добыча: сотни волов, лошадей, телег, великое множества военного припасу. О победе отписал воевода города Н. королю польскому и милитантов не забыл упомянуть, но и без его упоминания разнеслась весть о силе необычайной по всей Речи Посполитой.

Но, как написано в наших книгах: начинающий войну всегда проигрывает. Не прошло и нескольких месяцев как под стенами города оказалось новое войско запорожцев, во много раз больше первого. Весть о невиданной расправе всколыхнула всю степь, тысячи, уже успокоившихся было козаков, всполошились, точно жеребцы, при виде молодой кобылки, срочно сменив вола и плуг на коня и ружье, отправились в полки. Пришли арендаторы с правого берега Днепра, явились битые батогами холопы с левого; одним словом, собрались в буйном неустройстве своем представители той огромной массы, которой в будущем предстояло сложиться в народ и государство.

Воевода срочно отправил гонцов к королю с просьбой о помощи, но тому в тот момент было не до города Н., очередная свара сановных шляхтичей в сейме занимала его куда больше судьбы нескольких десятков тысяч подданных.

– Разбирайтесь сами, – гласил высочайший ответ из Варшавы. – Войска для подмоги у меня нет.

От бесчисленных костров запорожцев, ночью стало видно, как днем. Атаковать казаки не собирались, плотно обложив крепость, они ждали, пока голод сделает свое дело. Спустя неделю воевода отправил в стан посланца, для переговоров.

– Ничого нам нэ потрибно, – объяснил кошевой, – тилькы выдай отих гадов поганых, сэкту непотрибну. Усих, с жинкамы, с дитямы, усих. А як выдашь, зразу видийдемо вид миста.

Кошевой вытащил из-под рубахи нательный крест и клятвенно приложил его к усам. За ним этот жест повторили полковники, стоявшие позади кошевого. Участь милитантов была решена.

Старейшины сумели распознать надвигающуюся беду. Откуда придет напасть, никто не знал, но общее направление мировых линий сулило несчастье. За два дня до конца были собраны все книги и записи, поясняющие практику милитантной психодинамики – попав в чужие руки эти сведения могли стать страшным оружием. Глава общины запрятал библиотеку в надежном месте, а карту зашифровал, сложив стихотворение.

Свидетель Космос: только тот,

Кто разумом со мной сравнится,

Сей клад бесценный обретет,

А с ним – и славу ясновидца!

Итак, запомни: столп огня

Исходит от того строенья,

Чей предок среди бела дня

Погиб от языков смешенья:

Пронзая полночи перстом

Седьмого месяца начало,

Он остановится на том,

О чем душа моя молчала.

На той же глубине, что я,

Сокровищ залежи таятся:

Надеюсь, что рука твоя

Их сбережет от святотатца![3]

Вечером воевода вызвал старейшин на совещание.

– Что будем делать, пановэ?

– Козаков слишком много – ответили старейшины, – сразу не справиться. От такой туши придется отрезать по ломтю.

– Сколько на это понадобится времени?

– Несколько месяцев.

– Столько у нас нет, пановэ. Голод начнется через неделю. Идите и думайте, как будем спасаться.

Старейшины разошлись по домам, а спустя несколько часов, глубокой ночью, группы гайдуков ворвались с разных концов в квартал милитантов. К утру все было закончено, крепостные ворота распахнулись, и оттуда поползла длинная вереница телег. На телегах лежали вповалку связанные, раненные и убитые милитанты. Мужчины, юноши, женщины, старики, дети: вся община, как потребовал кошевой. Обоз медленно преодолел расстояние до козацких возов и замер, ожидая решения своей судьбы.

Судьба его оказалось настолько страшной, что рассказывать об этом я не могу. Козаки устроили из мучений и казней представление, прямо на виду у поляков и смотреть на него сбежалось все население крепости, от мала до велика.

В тот грубый век казни составляли чуть ли не единственное развлечение не только для черни, но и для аристократии. На стенах рядом, но, не смешиваясь, расположились благородные панночки и посудомойки, седоусые шляхтичи и босоногие пацанята. Юные девы, от вида мыши, прыгающие на лавку, и, тряся молодыми грудями, дрожащие на ней пока грозное животное не сочтет нужным удалиться, вырывали друг у друга подзорные трубы, дабы не пропустить подробностей насилия и мучений.

В пылу представления никто не услышал, как с противоположной стороны крепости прозвучал взрыв, сорвавший с петель створку ворот, и козацкий отряд ворвался внутрь. Спустя несколько часов недавние зрители обратились в участников представления, на той самой сцене, которую они разглядывали с такой жадностью.

Клятву бывшего кошевого запорожцы исполнили с максимальной тщательность – население города, составляющее десятки тысяч человек, было вырезано полностью, имущество разграблено, многие кварталы сожжены. Не скоро заселилось это место, десятилетия витал над ним дух разрушения и проклятия.

С тех пор минули века, возникали и пропадали государства, королевства сменялись республиками, республики – диктатурами, завоеватели приходили и уходили, а книги милитантов так и остались ненайденными. Секреты милитантной психодинамики, одна из наиболее тайных страниц в психометрии, они известны только Мастерам и передаются самым проверенным и достойным ученикам, не способным употребить попадающее в их руки могущество для собственных нужд. В каждом поколении находятся горячие головы, пытающиеся отыскать библиотеку милитантов. В городе Н. постоянно ведутся розыски, не только психометристами, но и учеными, историками, просто любопытными. Но, я надеюсь, что старейшины укрыли библиотеку достаточно надежно».

Большие часы на противоположной стене, за спинами ребят, показывали девять, пора было заканчивать лекцию. Слушали они хорошо, вообще, хорошие ребята, откуда только такие берутся, на пустом месте, из ничего. Психометрия жива, как ни травили, как не изгалялись над нами враги, а психометрия жива и блестящие глаза, глядящие на меня с таким доверием, главное тому подтверждение.

«Своей трагической судьбой милитанты уберегли психометрию от соблазна непосредственного вмешательства в дела этого мира, а главное, преподали урок тем, кто пытается использовать духовные силы для собственных нужд. Совершенство и покой должны, прежде всего, воцарится в душе человека. Лишь достигнув собственной цельности можно приниматься за переделывание других. И вот чудо, с вершины горы мир выглядит вовсе не так, как представлялось в начале духовного путешествия, он куда более гармоничен и справедлив, чем можно было предположить. У самых страшных трагедий есть основания и цель, ни одна капля крови не проливается понапрасну, ни одна детская слеза и молитва не пропадают втуне. Космос – место мира, а не наоборот, а это означает, что даже то, сколько раз перевернется на ветру сорванный с дерева листок, определяется Космосом».