Книга Гимн перед битвой. Предвестник шторма - Джон Ринго

— Да, мой господин, — сказал старший советник; напоминание его немного успокоило.

— Тогда послушай его. Из этой беседы извлеки не гнев, но мудрость.

— Я слушаю. Что касается мудрости, когда этот щенок увидит пламя орна’адара, когда он завоюет миры, тогда стану я учиться у него мудрости.

Он отвернулся и снова протопал к окну, но не успел даже выглянуть, как сильнейший взрыв на южном гребне выбил внутрь оставшееся стекло, осколки засыпали всю комнату и гребешок бого-короля. Он сердито помотал крокодильей головой, чтобы их стряхнуть.

— Да сожрут демоны неба ваши души, трусливые трети!

— Мой эдас’антай, у нас осталось мало времени, — тихо прошептал младший.

— Стрельба по этой долине? Ты уверен в этом?

— Да, это последнее звено. Если треши обороняются здесь, — он снова показал на карту, на мгновение размышляя о разуме вида, создавшего такую вещь, эквивалента которой у По’ослена’ар не было, — тогда они будут сильны. Но если мы повернем сюда, — он показал южнее озера Джексон, — на юг, мы сможем выйти им в тыл. Они не могут быть сильными повсюду.

— Мы отклонимся от нашего пути на многие часы, мы не доберемся туда до глубокой ночи!

— Это мое предложение. Если вы предпочитаете попытать счастья с пешеходным мостом… — Он сделал преувеличенно подчеркнутый жест в сторону окна.

Оолт’ондая передернуло, он даже не посмотрел в ту сторону. Он был достаточно опытен, чтобы узнать ловушку, когда видел ее.

— Нет, думаю, что нет. Ардан’аат!

— Оолт’ондай?

— Ты с нами?

— Ради длинного марша без перспективы битвы на долгие часы? Когда вокруг нас кипит сражение? Какая от меня польза?

— Ардан’аат! Да или нет? Мы должны двигаться!

— Я прошел долгий путь с тобой, Кеналлай. Я пойду с тобой и дальше, невзирая на твою зависимость от этого щенка.

— Тогда идем!

С этими словами он повел их из комнаты, уже рысью, и его душу терзал сильный страх.

* * *

Послины уже как раз миновали окраины городка Ококван. Нормалы бежали легкой трусцой, позволяющей преодолеть за короткий срок десятки километров, когда первый залп шестнадцатидюймовых снарядов упал в квадрат.

* * *

— Большая Мо, давайте, лупите! — В ушах Райана, несмотря на поспешно вставленные затычки, уже даже не звенело — похоже, звон перешел в постоянную глухоту. — Я не слышу вашего ответа! Думаю, я оглох! Но вы уже уничтожили сотни!

План сработал, превзойдя его самые необузданные фантазии, потому что каким-то образом разошелся слух, что в этом месте остался целый мост. Всю вторую половину дня поток послинов вливался в долину в стремлении достичь противоположного берега и более короткого пути к богатствам севера. Но с той же скоростью, с какой они прибывали, пушки «Миссури» бомбардировали узкое естественное укрытие, где когда-то стоял город.

Ококвана больше не было; во всей долине больше не осталось ни одного целого дома. По мере того как наблюдатель саперов переносил огонь больших шестнадцатидюймовых снарядов взад-вперед, молот корабельных орудий разносил на куски хлипкие одно— и двухэтажные деревянные и каменные дома. Груды обломков завалили Мэйн-стрит, а в некоторые места большие снаряды падали столько раз, что раздробили скальное основание в мелкую крошку. Там, где раньше находилась Ококванская верфь, непрерывные удары крупнокалиберных снарядов вырыли канал.

Иногда мелькал огромный снаряд, падающий в водоворот, и добавлял свою долю пыли и дыма в сюрреалистическую дымку по другую сторону реки. Иногда легкий северный ветер относил пелену в сторону, но недостаточно быстро, чтобы вид прояснился. Отряды послинов шли через зону холокоста, неся при этом потери, которые повернули бы назад земное войско, по всему пути до пешеходного моста и дамбы. Там у них возникало еще больше проблем.

Окопавшийся инженерный взвод окружил мост гирляндами дистанционно управляемых мин. Они постепенно расходовались по мере того, как послины добирались до моста, но его узкий настил полностью простреливался легким стрелковым оружием. Когда послины пытались перейти по нему, их встречал шквал огня из М-16 и УОПов взвода. Трижды бого-королям удавалось прорваться сквозь завесу огня линкора, но даже их тяжелое оружие не смогло обеспечить проход.

Попытки воспользоваться старой дамбой также не увенчались успехом. В приступе вдохновения один из рядовых нашел банку солидола в ныне уничтоженной водопроводной станции и обмазал им верхушку дамбы по всей длине. Саперы почти не стреляли по кентаврам, пытавшимся здесь переправиться. Вместо этого они заключали номинальные пари, как далеко тем удастся добраться. Через верх непрерывным потоком текла вода, и массивные послины быстро тонули в глубоком затоне у основания.

Взвод потерял несколько саперов-курсантов, и имя каждого тяжким грузом ляжет на совесть лейтенанта Райана, но он знал, что в этот день он сделал мужскую работу, и сделал ее стильно. Солнце клонилось к западу, принося зябкую прохладу осенней ночи, когда находящийся рядом с ним рядовой заорал, чтобы привлечь внимание.

Звук едва пробивался сквозь звон в ушах, пока он давал очередную корректировку, но рука на плече заставила его обернуться. Позади него на животе лежал капитан в боевом облачении, раскрашенное маскировочными полосами лицо раскалывала широкая улыбка, петлицы воротника украшали скрещенные винтовки.

— Мы пришли сменить вас! — наполовину услышал, наполовину прочитал по губам лейтенант.

Измотанный боем лейтенант просто кивнул. К чувству безграничного облегчения при виде свежих, обученных и тяжеловооруженных пехотинцев, переползавших вершину гребня и прыгавших в узкую траншею, примешивалась сильная печаль. Это было чувство недоделанной работы, перекладывания битвы на плечи других, чувство, подобное чувству вины оставшихся в живых. Оно говорило: «Я жив и отправляюсь в безопасное место, но оставляю вас здесь продолжать мою работу и умирать».

В данных условиях это было глупое чувство. Пехотная рота была лучше подготовлена для боя такого рода, была свежее, лучше вооружена и насчитывала в три раза больше личного состава. И саперы были позарез нужны в других сражениях. Но все же это чувство вызывало боль.

Он снова кивнул капитану, уже стоявшему рядом с ним.

— Я ничего не слышу, сэр, просто кивайте!

На что капитан кивнул.

— Корабль ВМФ США «Миссури», — прокричал Райан, жестикулируя микрофоном. — Юниформ-Четыре-Семь! Смотрите не подходите слишком близко.

Трескотня пулеметов растворилась в очередном разрыве трех снарядов.

— Огонь делится между вами и дивизиями, отходящими в Дип-Хоул-Пойнт и по всему Мэриленду, но его хватает.

Он последний раз нажал кнопку микрофона.

— Юниформ-Четыре-Семь, я Ромео-Шесть-Семь, прием.