Книга Кулак Аллаха - Фредерик Форсайт

– А калютроны? – напомнил Мартин.

– Да-а. Вы слышали о проекте «Манхэттен»?

– Конечно.

– Так вот, над этим проектом работало много гениев, но особенно отличались двое. Роберт Дж. Оппенгеймер и Эрнест О. Лоуренс. Слышали о них?

– Да.

– Думали, они коллеги, партнеры, да?

– Наверно, так.

– Ерунда. Они были соперниками. Видите ли, все мы знали, что ключом к бомбе был уран, самый тяжелый элемент в мире. И еще в 1941 году нам было известно, что ту цепную реакцию, которая нам была нужна, вызовет только его легкий изотоп, уран-235. Вся загвоздка была в том, как умудриться отделить семь десятых процента урана-235, затерявшегося в массе урана-238. Когда Америка ввязалась в войну, про нас сразу вспомнили. Годы нас никто не хотел замечать, а теперь генералам потребовался результат, и потребовался вчера. Обычная история. В общем, мы пробовали все мыслимые и немыслимые способы разделения этих изотопов. Оппенгеймер выбрал газовую диффузию. Он превращал уран в жидкое производное, а потом в газообразное, гексафторид урана, ядовитое и очень едкое вещество, с ним страшно трудно работать. Центрифуги появились позже, до них первым додумался один австрияк, которого русские сцапали и заставили работать на них где-то возле Сухуми. А пока центрифуг не было, дело с газовой диффузией продвигалось медленно и трудно. Лоуренс пошел другим путем, он решил разделять изотопы в электромагнитном поле ускорителей частиц. Понимаете, о чем я говорю?

– Боюсь, что нет.

– Идея очень проста. Ты разгоняешь атомы черт знает до какой сумасшедшей скорости, потом с помощью магнита искривляешь их траектории. Два спортивных автомобиля, один тяжелый, другой легкий, на большой скорости входят в вираж. Какой быстрее вылетит на обочину?

– Тяжелый, – догадался Мартин.

– Правильно; вот и калютроны работают примерно так же. Основной рабочий элемент калютронов – это гигантские магниты диаметром футов двадцать. Вот эти диски, – Ломакс показал на фотографию, – и есть эти магниты. Здесь вся компоновка оборудования точно такая же, как и у нашего детища в Оук-Ридже, в Теннесси.

– Если калютроны работали, то почему же их забросили? – спросил Мартин.

– Все дело в скорости разделения, – объяснил Ломакс. – Оппенгеймер выиграл. Его метод оказался эффективнее. Калютроны работали очень медленно и были страшно дороги. После 1945 года, а тем более после того, как русские отпустили того австрийца, он приехал сюда и показал, как работают его центрифуги, калютроны вообще забросили. И рассекретили. С тех пор все планы, все детали нашего производства можно найти в библиотеке конгресса. Может быть, иракцы так и поступили.

Ломакс и Мартин несколько минут сидели молча.

– Вы хотите сказать, – подвел итог Мартин, – что иракцы решили построить «форд» модели Т, а поскольку все считали, что они собираются участвовать в чемпионате мира среди машин формулы один, то никто ничего не заметил.

– Ты все правильно понял, сынок. Люди забыли, что фордовская модель Т хотя и устарела, но в свое время исправно работала. Она катилась туда, куда было нужно водителю. Она перевозила тебя из пункта А в пункт В. И при этом почти никогда не ломалась.

– Доктор Ломакс, ученые, которые консультировали наше и ваше правительства, знают, что в Ираке есть один работающий каскад центрифуг, который функционирует уже примерно год. Другой каскад должен вот-вот вступить в строй, но скорее всего еще не работает. На основе этих данных они рассчитали, что иракцы никак не могли успеть изготовить такое количество урана-235 – насколько я помню, тридцать пять килограммов, – которого хватило бы на одну бомбу.

– Совершенно справедливо, – кивнул Ломакс. – С одним каскадом потребуется лет пять, может, и больше. С двумя каскадами – минимум три года.

– Но предположим, что у них параллельно работают не только центрифуги, но и калютроны. Если бы вы возглавляли иракский проект по созданию атомной бомбы, как бы вы ими распорядились?

– Не так, – ответил старый физик и принялся скручивать очередную сигарету. – У меня они работали бы не параллельно, а последовательно. Вам в Лондоне не объяснили, что вся работа начинается с желтого кека? Можно считать, что в нем ноль процентов урана-235, а для бомбы нужна такая дрянь, в которой не меньше девяноста трех процентов этого изотопа.

Мартин вспомнил, как в подвальном помещении под Уайтхоллом то же самое говорил, пыхтя трубкой, доктор Хипуэлл.

– Да, объяснили.

– Но, видно, не потрудились добавить, что большую часть времени занимает процесс обогащения от нуля до двадцати процентов? Не сказали, что, чем чище уран-235, тем быстрее идет процесс дальнейшего обогащения?

– Нет, не сказали.

– А на самом деле так оно и есть. Если бы у меня были калютроны и центрифуги, я бы заставил их работать не параллельно, а последовательно. Я бы прогнал сырой уран через калютроны, чтобы повысить содержание урана-235 до двадцати, может, двадцати пяти процентов, а потом то, что получилось, использовал бы как исходное вещество для каскада центрифуг.

– Почему?

– Потому что тогда я бы сократил время очистки в центрифугах раз в десять.

Мартин задумался, а папаша Ломакс тем временем с удовольствием дымил самокруткой.

– Вы не можете прикинуть, к какому сроку иракцы смогли бы наработать эти тридцать пять килограммов чистого урана?

– Это зависит от того, когда они запустили калютроны.

Мартин снова задумался. После того как израильская авиация разбомбила иракский реактор в Осираке, Багдад избрал новую тактику. Теперь иракцы не строили крупных центров, они разбрасывали лаборатории по всей стране, сооружали предприятия-дублеры, чтобы один бомбовый удар, как бы силен он ни был, не причинил большого ущерба. К тому же в закупке сырья и оборудования, да и в проведении самих экспериментов они стали куда более скрытными. Осирак разбомбили в 1981 году.

– Скажем, они приобрели оборудование в 1982 году, а собрали его в 1983-м.

Ломакс подобрал с земли палочку и стал чертить что-то на песке.

– У этих ребят есть проблема с желтым кеком, основным сырьем? – уточнил он.

– Никаких проблем, сырья предостаточно, – ответил Мартин.

– Наверно, так оно и есть, – проворчал Ломакс. – Сейчас эту гадость можно купить чуть ли не в любом супермаркете.

Он подумал, потом той же палочкой постучал по фотографии.

– Здесь примерно двадцать калютронов. Это все, что у них есть?

– Может, есть и еще. Мы не знаем. Давайте предположим, что это все работающие калютроны.

– Говорите, с 1983 года?

– Примерно.

Ломакс продолжал что-то чертить на песке.

– У мистера Хуссейна есть проблемы с электроэнергией?