Книга Синдром - Джон Кейз

– Эм-ти-ви часто смотрю.

С каждым часом громкая монотонная музыка и дергающиеся тела дискотечных завсегдатаев утомляли Эйдриен все больше. Они с Льюисом слонялись по городу и заглядывали в танцевальные клубы, успев наведаться в «Сода», «Тракс», «Румпльштильтскин» и «Кит-Кат». Знание немецкого языка здорово помогло Макбрайду, когда приходилось обращаться к барменам, вышибалам, диджеям или случайным, отделившимся от шумной толпы посетителям. Переходя из клуба в клуб, он отточил свою реплику так, что теперь проговаривал ее без единой запинки. К тому времени когда они нагрянули в «Кит-Кат», Лью выражал свои мысли легко и непринужденно: они ищут голландца, крупного парня из Роттердама, с короткой стрижкой и соломенного цвета волосами; хорош собой, заядлый курильщик – на глаза не попадался?

«Нет, нет и нет». Наверное, половина из тех, к кому они обращались, слишком одурманили себя наркотиками, чтобы хоть что-нибудь помнить. Зато очень помог диджей из «Румпльштильтскин», составивший список дискотек, где крутят «транс» или в крайнем случае его близкого родственника «хаус». Впрочем, куда бы ни заглядывали «сыщики», никто не знал де Гроота ни по имени, ни в лицо.

– Переночуем на вокзале, – предложила Эйдриен, – или в машине. Я вконец измоталась.

Макбрайд кивнул:

– Еще пара клубов – и закругляемся.

К тому времени как из списка диджея удалось вычеркнуть еще три заведения, начал приближаться рассвет. Дискотеки закрывались, извергая из своих недр шумные компании, чей смех пронзал холодный утренний воздух. Макбрайд уже собрался прекратить поиски. С этим полностью согласилась и Эйдриен, которая хоть и не жаловалась на переутомление, тем не менее устала до полубессознательного состояния. Настолько, что порой забывала поднять при ходьбе ногу и спотыкалась, чуть не падая.

– Еще один клуб, – решил Льюис, – и выпьем по чашечке кофе.

Тогда они и увидели надпись:

«ТРАНС КЛУБ»

А под этими словами круглая вывеска выдавала головокружительный бег серебристых и черных концентрических кругов, в центре которых открывался и закрывался неоновый глаз. По контуру моргали огни, и Макбрайд так долго не мог отвести от них взгляда, что когда электрический глаз исчезал, его остаточное изображение плыло на внутренней стороне века.

– Ну-ка, ну-ка, – сказал Лью и потрусил к вывеске, потянув за собой Эйдриен.

– Что? – спросила она.

– Он здесь бывал.

– С чего ты взял?

– Спичечный коробок – ну, знаешь, европейский: картонная книжка с бумажными спичками. Однажды де Гроот оставил у меня ментоловые сигареты и коробок с таким рисунком.

В заведении у стойки сидели официантки и бармены, подсчитывая выручку. «Geshloten», – сказал бармен с серебряной гантелькой на кончике языка, обведя рукой тускло освещенный зал. Смуглый мужчина средних лет водил огромным пылесосом по грязному, черному полу, где серебряные звезды отбрасывали в стороны трассирующие лучи.

– Я ищу одного человека, – сказал Макбрайд.

Официантка с остроконечной прической и серебряной помадой на губах уже открыла рот, но Лью оборвал ее на полуслове:

– Кроме шуток. Он голландец. Высокий, крупный человек со светлыми волосами, зовут Хенрик.

– Ну да, – сказала та. – Я знаю Хенрика. Он здесь часто околачивается – когда не в отъезде.

– А сегодня?

– Заходил, только ушел час назад. – Официантка нахмурилась. – А он вам кто – приятель?

– Он мой пациент. Я – психиатр, – ответил Лью.

Собеседница кивнула с понимающим видом.

– Да, вы правильно сделали, что пришли, – у Хенрика явно нелады с головой.

– Вы знаете, где он остановился? – спросила Эйдриен.

Девица смерила парочку взглядом:

– Может быть. А что, у него неприятности?

Макбрайд беспомощно отмахнулся:

– Я бы не появился здесь в семь утра, если бы…

– Он снимает квартиру в «Альпенрёсли» – это в сторону Клостерса.

Бармен с гантелей в языке, похоже, немало удивился и хмуро спросил:

– А ты откуда знаешь?

– Оттуда! – отрезала официантка.

Здание «Альпенрёсли» представляло собой бревенчато-каменный дом, расположившийся на холме при самом въезде в город. В строении размещалось четыре отдельные квартиры, которые сдавались с понедельной или помесячной оплатой, да плюс квартирка смотрительницы на первом этаже.

– Свободных нет, – без долгих предисловий сообщила седая женщина из самой нижней квартиры.

– Мы разыскиваем мистера де Гроота, – сказал ей Макбрайд.

Женщина пожала плечами:

– Тогда вы по адресу. Он снимает номер «4» – только жилец еще не вернулся. Всю ночь танцует, потом скорее всего идет на работу.

– Вы, случайно, не знаете – куда?

Собеседница покачала головой:

– Меня не интересует.

Таким образом, не оставалось ничего другого, как встать на парковочной стоянке у «Альпенрёсли» и ждать появления голландца. Когда холод становился невыносимым или окна запотевали, включали печку. Поскольку заняться было нечем, по очереди дремали. В обед Эйдриен сходила за сандвичами и обошла пешком половину города, попутно любуясь достопримечательностями. К двум часам дня небо окрасилось в свинцово-серый цвет, а де Гроот по-прежнему не объявлялся. Час спустя в горах раздались громовые раскаты, и повалил легкий пушистый снежок.

– Не пора ли перейти к плану «Б»? – предложил Макбрайд.

– И в чем же состоит этот план? – поинтересовалась Эйдриен.

Лью покачал головой:

– Не знаю. Я думал, ты что-нибудь подскажешь.

По правде говоря, план «Б» заключался в том, чтобы обратиться в полицию, – единственное, что оставалось при сложившихся обстоятельствах. Однако после всего, что случилось в клинике, никто бы и слушать не стал беглецов. Теперь они почти наверняка являлись объектом массированной облавы. И если их арестуют, то неизбежно последует допрос с пристрастием о бойне в больнице. Каждый полицейский будет заваливать их своими догадками, прежде чем удастся вставить хотя бы слово о проекте «Иерихон». А к тому времени когда «преступников» наконец выслушают, будет слишком поздно что-либо предпринимать.

Небо прояснилось к четырем часам дня. У Макбрайда уже ломило колени от постоянной неподвижности, голова отяжелела, и в затылке гулко стучало из-за духоты – как вдруг, совершенно неожиданно, появился де Гроот. Понуро склонив голову, голландец брел по улице. Он был в джинсах, ботинках и дубленой куртке, а в руках нес полиэтиленовые сумки с продуктами.

– Вот он, – проговорил Лью и резко распрямился за рулем.

Они вглядывались сквозь пелену падающего за окном снега, пытаясь не упустить голландца из вида: он толкнул ворота «Альпенрёсли» и, громко топая, поднялся по внешней лестнице, а затем исчез где-то в торце здания, предположительно в квартире номер «4».