Книга Смерть в рассрочку - Борис Сопельняк

— Шведское посольство и шведский Красный крест в Будапеште давали шведское подданство только тем, кто платил от 2000 до 20.000 пенго. Были случаи, когда подданство получали и за 200.000 пенго. Таким образом получили шведское подданство богачи — евреи Хорин, Вайс, Конфельц и другие.

Всего в период июня-октября 1944 года выдано минимум 20 тысяч различного рода паспортов. Защитные паспорта шведского Красного креста, по словам его начальника профессора Лангле, выдавались по принципу:

— Всем притесненным при всяком режиме: при фашистах будем давать евреям, а с приближением русских — христианам, даже если это фашисты, только не очень опасные.

Враждебное отношение руководства шведского посольства к Советскому Союзу проявилось в феврале 1944 года, когда наш источник обратился к посланнику Даниэльсону с просьбой достать ему разрешение для оказания помощи советским военнопленным медикаментами, продуктами и одеждой. Вот что заявил Даниэльсон.

— Все это ни к чему. Советская власть расстреливает своих военнопленных, возвратившихся из плена, поэтому все усилия в этом направлении будут тщетными.

А военный атташе подполковник Вестер после посещения лагеря советских военнопленных заявил.

— Был в лагере у этих свиней. Что это за звери! Второй раз меня на это не поймаешь.

Вся помощь шведского посольства русским военнопленным выразилась в пожертвовании 10 рубашек и 20 коробок сардин.

Не трудно догадаться, какие чувства вызывало это «Спецсообщение» у людей, в руках которых был хотя бы один швед. Как раз в эти дни один такой швед находился на Лубянке — и с ним начали работать.

Таинственный инфаркт

Как вы, наверное, помните, еще в Будапеште Валленберг просил сообщить в Стокгольм, что находится на территории, занятой Красной Армией, но его телеграмму было велено никуда не передавать. Но все же в Стокгольме стало известно, что Рауль уже несколько дней под опекой советских военных чинов: об этом сообщили добравшиеся до столицы члены Шведской миссии. Подтвердила это и Александра Коллонтай, которая в те годы была послом Советского Союза в Швеции: еще в феврале 1945-го она заверила встревоженную мать Рауля в том, что ее сын находится в СССР, что он в полной безопасности и чувствует себя хорошо.

На радостях она поделилась этой новостью с журналистами. Но те, вместо того чтобы разделить чувства матери, подняли страшный вой. Если Рауль в Советском Союзе, то где именно — в Москве или на Колыме? И почему о Валленберге ничего не знают в шведском посольстве? Почему шведского дипломата не возвращают домой? А может быть, его уже нет в живых и возвращать просто-напросто некого? Такого рода вопросы задавали абсолютно все газеты, но ответа они получить не могли, так как шведские дипломаты ничего не знали, а московские бонзы эти газеты не читали. Но 30 апреля 1945 года шведский посланник в Москве Седерблюм все же пробился к заведующему 3-м Европейским отделом Абрамову. По правилам тех лет чиновники такого ранга должны были вести дневники, в которые самым тщательным образом заносили суть бесед со всякого рода иностранцами. Вот что записал Абрамов в своем дневнике:

«Сегодня принял Седерблюма по его просьбе. Он вручил мне копию ноты по поводу розыска секретаря Шведской миссии в Будапеште Валленберга. Передавая ноту, Седерблюм спросил, нет ли каких-либо новых сведений о судьбе Валленберга. Я ответил, что никакими новыми сведениями пока не располагаю. В ответ на это посланник стал рассказывать о том, какое большое значение придается делу Валленберга в Швеции. «Меня непрерывно осаждают письмами и телеграммами по этому вопросу. В печати довольно часто появляются статьи и заметки об этом деле. Валленберг является членом семьи пользующегося мировой известностью банкирского дома и я бываю иногда в отчаянии, что ничего не могу ответить на многочисленные запросы.

Я на это ответил, что поиски Валленберга продолжаются».

Поиски? О каких поисках речь, если о местонахождении Рауля знали все высокопоставленные чиновники как МИДа, так и МГБ?! Тем более, что в декабре 1946-го всплыло сообщение тогдашнего заместителя наркома Деканозова, который еще 16 января 1945-го заявил представителю Шведской миссии в Москве, что Валленберг обнаружен в занятой советскими войсками части города Будапешта и меры по его охране приняты.

Как теперь стало известно, о деле Валленберга был прекрасно информирован и Сталин. В архиве сохранилась запись его беседы с Седерблюмом, которого он принял 15 июня 1946 года. Когда возник вопрос о Валленберге, Сталин сказал: «Вы знаете, нами отдано распоряжение о том, что шведы должны находиться под защитой». Реакция Седерблюма была совершенно неожиданной. «Я лично убежден, — сказал он, — что Валленберг в Будапеште стал жертвой несчастного случая или бандитов».

Объяснить эту реплику не просто трудно, а невозможно, ведь Седерблюм прекрасно знал и о сообщении Деканозова, и о заявлении Александры Коллонтай. Так почему же он подыгрывал Сталину? Почему несколько раньше Седерблюм высказал уверенность, что Валленберг погиб во время боев в Будапеште? Почему прощаясь со Сталиным, он с облегчением констатировал: «Я думаю, советские военные власти не могут ничего рассказать о дальнейшей судьбе Валленберга»? И почему в заключение аудиенции он попросил Сталина дать официальный ответ о том, что все поиски Валленберга ни к чему не привели, и что он, скорее всего, погиб? То ли в Стокгольме подули другие ветры, то ли надвигались парламентские выборы и намечалось перераспределение постов, то ли могущественное семейство, говоря современным языком, так достало Седерблюма, что он решил положить конец всей этой истории — этого я не знаю. Но факт есть факт: заместитель министра иностранных дел Вышинский получает задание подготовить соответствующий ответ и известить об этом шведскую сторону. А тут еще, откуда ни возьмись, Альберт Эйнштейн, который прислал письмо Сталину с просьбой «сделать вое возможное для того, чтобы разыскать и отправить на Родину шведа Рауля Валленберга»!

Как ни могуществен был Вышинский, но и он мог далеко не все: скажем, он не мог напрямую обратиться с министру государственной безопасности Абакумову, а без этого человека подготовить более или менее вразумительный ответ шведскому послу не было никакой возможности. И Вышинский пишет Молотову:

«15 июня 1946 года на приеме у тов. Сталина бывший шведский посланник Седерблюм обратился к тов. Сталину с просьбой поручить навести справки о судьбе Валленберга. Об этом в Риксдаге сообщил и шведский премьер-министр Эрландер.

Ввиду настойчивости, проявленной шведами в этом деле, мы неоднократно устно и письменно запрашивали в течение 1945 и 1946 гг. «Смерш», а позднее МГБ о судьбе и местопребывании Валленберга. В результате чего лишь в феврале этого года в устной беседе мне сообщили, что Валленберг находится в распоряжении МГБ.

Поскольку дело Валленберга до настоящего времени остается без движения, прошу Вас обязать тов. Абакумова представить справку по существу дела и предложения о его ликвидации».

Молотов, который в те годы был министром иностранных дел, наложил свою резолюцию и переслал письмо в МГБ. Но оттуда — молчок.