Книга Приключения Кавалера и Клея - Майкл Чабон

— Что-то про атомную бомбу? — спросил Сэмми.

— Откуда ты знаешь?

— Прошлой ночью, когда ты громко разговаривала, мне просто случилось быть с тобой в одной спальне, — ответил он. — Я там как последний дурак пытался заснуть.

— Извини.

Сэмми раскокал полдюжины яиц в чашу, взбил их с молоком, натряс перца и соли. Сполоснув одну из скорлупок, он швырнул ее в кофейник на плите. Затем вылил яйца прямиком в пенящееся на сковородке масло. Омлет был единственным блюдом из кулинарного репертуара Сэмми, зато он по-настоящему славно его готовил. Главным секретом здесь было то, что омлет просто следовало оставить в покое. Большинство людей стояли у плиты, упорно его помешивая, но метод Сэмми заключался в том, чтобы оставить омлет в покое на минуту-другую на слабом огне и больше, чем пару-другую раз, его не тревожить. Порой, разнообразия ради, Сэмми бросал туда несколько кружочков жареной салями. Так Томми больше нравилось.

— Он там опять с этой наглазной повязкой, — сказал Сэмми, пытаясь говорить без лишней озабоченности. — Я видел, как он ее примеряет.

— Вот черт.

— Он поклялся мне, что ничего такого не замышляет.

— И ты ему поверил?

— Пожалуй. Скажем так, решил поверить. А где салями?

— Я внесла ее в список. Сегодня пойду в магазин.

— Но ты должна закончить ту историю с «Поцелуем».

— Закончу, не беспокойся. — Роза громко отхлебнула своего лимонного кипятку. — Он точно что-то такое замышляет.

— Думаешь? — Сэмми поставил на стол арахисовое масло и достал из «фригидара» виноградное желе.

— Не знаю. Я просто думаю, что он последнее время малость порывистый.

— Он всегда порывистый.

— Лучше уж я провожу его в школу, раз я все равно уже встала. — Розе было куда легче управлять своим сыном, чем Сэмми. Похоже, она просто не уделяла этому вопросу лишних раздумий. Да, Роза считала, что важно доверять детям, время от времени передавать им вожжи правления, позволять им решать за себя. Но когда, как это частенько случалось, Томми растрачивал кредит доверия, Роза, ни секунды не колеблясь, тут же закручивала гайки. А Томми, похоже, никогда не возмущался ее суровой дисциплиной так, как он негодовал от малейшего неодобрения Сэмми. — Знаешь, хочу позаботиться, чтобы он точно туда добрался.

— До самой школы ты меня не поведешь, — заявил Томми. Войдя на кухню, он тут же уселся перед своей тарелкой, ожидая, когда Сэмми нагрузит туда омлет. — Честное слово, мама, ты просто не можешь этого сделать. Я умру на месте. Я правда умру.

— Он правда умрет, — подтвердил Сэмми.

— И как я тогда буду выглядеть? — поинтересовалась Роза. — Как я буду стоять рядом с мертвым телом прямо у средней школы Уильяма Флойда?

— А как насчет того, чтобы я его туда проводил? Для меня это всего десять минут. — Сэмми и Томми обычно прощались у ворот на школьную территорию, прежде чем пуститься в противоположных направлениях к станции и средней школе соответственно. Со второго по шестой класс они на прощание обменивались рукопожатием, но теперь этот обычай, одна из любимейших ежедневных вех для Сэмми в течение пяти лет, был, судя по всему, навсегда заброшен. И Сэмми не был уверен, кто и почему решил его забросить. — Тогда ты сможешь остаться здесь и, знаешь ли, все-таки нарисовать мой рассказ.

— Неплохая мысль.

Сэмми аккуратно вывалил дымящуюся груду омлета с маслом Томми на тарелку.

— Извини, — сказал он, — сегодня без салями.

— Очень жаль, — посетовал Томми.

— Я внесла ее в список, — сказала Роза.

Все ненадолго погрузились в молчание — Роза на своем стуле за кружкой кипятку, Сэмми у кухонного стола с ломтиком хлеба в руке, внимательно наблюдая за тем, как Томми загружает в себя омлет. Ох, и едоком же был этот Том. Тощая палочка в обличье мальчугана теперь исчезла под покровом жира и мышц; по сути, Томми даже выглядел малость тучным. Ровно через тридцать семь секунд омлет бесследно исчез, и только тогда Томми оторвал глаза от тарелки.

— А почему все на меня смотрят? — спросил он. — Я ничего такого не сделал.

Роза и Сэмми дружно разразились смехом. Затем Роза перестала смеяться и уперлась взглядом в сына, немного кося, как всегда, когда она собиралась сказать что-то важное.

— Послушай, Том, — начала Роза. — Ты ведь не собирался сегодня отправиться в город.

Томми помотал головой.

— И тем не менее, — вмешался Сэмми, — я тебя провожу.

— Отвези меня туда, — предложил Томми. — Если ты мне не веришь.

— Почему бы и нет? — сказал Сэмми. Если он возьмет машину до станции, Роза не сможет поехать в бакалею, на пляж или в библиотеку «за вдохновением». Тогда она гораздо скорее останется дома и станет рисовать. — Я мог бы на машине до самого города доехать. Как раз за углом от конторы новую стоянку открыли.

Роза подняла тревожный взгляд.

— До самого города? — Даже оставлять их машину, «студебеккер-чемпион» 1951 года, на железнодорожной станции казалось ей довольно рискованным. Роза частенько ходила пешком до станции, чтобы забрать машину, а потом раскатывать по Лонг-Айленду, занимаясь чем угодно, только не рисованием любовных комиксов.

— Дай мне только одеться. — Сэмми вручил Розе ломтик хлеба. — Вот, держи, — сказал он, — ты ему ленч приготовишь.

2

Шла в целом обычная болтовня за завтраком в кафе «Эксцельсиор» на Второй авеню, любимом утреннем заведении людей комиксов, где-то в апреле 1954 года.

— Это розыгрыш.

— Я только что так и сказал.

— Кто-то хочет Анаполю свинью подложить.

— Может, сам Анаполь все это и придумал.

— Не стал бы его винить, если бы ему и впрямь захотелось с Эмпайр-стейт-билдинг спрыгнуть. Я слышал, он там по уши во всяких проблемах.

— Я сам по уши во всяких проблемах. Все по уши во всяких проблемах. Попробуй, назови мне хоть одно издательство, у которого нет проблем. И с каждым днем все только хуже.

— Ты так всегда говоришь. Послушать тебя… Послушать этого парня, так он просто тебя в гроб сведет. Он это… типа автозаправка с унынием. Стоит мне десять минут его послушать, и у меня на весь день уныния полный бак.

— А я скажу тебе, кто на самом деле фонтан уныния. Доктор Фредрик Вертхам, вот кто. Читал ты эту его книжонку? Как там бишь ее? «Как соблазнить невинного?»

Последовал громкий смех. Люди за соседними столиками повернулись посмотреть. Смех вышел слишком громким, особенно для этого часа и степени похмелья каждого из собеседников.

Доктор Фредрик Вертхам, детский психиатр с безупречной репутацией и блестяще натренированным нюхом на всевозможные безобразия, уже несколько лет пытался убедить родителей и законодателей Америки в том, что чтение комиксов наносит глубочайший вред умам американских детей. После недавней публикации восхитительно-энциклопедичной и фундаментально-ошибочной книги «Соблазнение невинных» титанические усилия доктора Вертхама наконец начали приносить реальные плоды. Последовали призывы к контролю издания комиксов или к прямым запретам, а в нескольких южных и среднезападных городах местное руководство спонсировало публичное сожжение комиксов, когда улыбающиеся толпы американских детей с глубоко поврежденными умами радостно швыряли в огонь свои коллекции.