Книга Возвращение Борна - Роберт Ладлэм

Борн слегка повернул голову и посмотрел на Хана взглядом быка, выдержавшего бой на корриде, — израненного, но непобежденного.

— Я слышал второй взрыв, — едва слышно проговорил он, — и подумал, что ты погиб.

— И теперь — разочарован? — оскалился Хан. — Где он? Где Спалко?

— Боюсь, ты опоздал, — ответил Борн. — Он сбежал. Аннака Вадас — с ним.

— Она работала на него с самого начала, — сказал Хан. — Я пытался предупредить тебя тогда, в клинике, но ты не стал слушать.

Этот горький упрек заставил Борна тяжело вздохнуть и снова закрыть глаза.

— Мне было некогда.

— Тебе, как я погляжу, всегда некогда выслушать то, что тебе хотят сказать.

Хан подошел к Борну, и у него перехватило горло. Он понимал, что должен немедленно отправляться по следу Спалко, но что-то связывало его, не позволяя сдвинуться с места, уйти отсюда. Он продолжал рассматривать увечья, нанесенные этому человеку Степаном Спалко.

— Теперь ты убьешь меня? — проговорил Борн. Это был даже не вопрос, а скорее констатация факта.

Хану было ясно, что более удобной возможности ему не представится. Темная жажда мести, которую он так долго пестовал в своей душе, которая стала его единственным другом и соратником, которая день ото дня росла, питаясь живущей в нем безбрежной ненавистью, все еще никак не хотела умирать. Она требовала от него уничтожить Борна и почти одержала над ним верх. Почти... Он почувствовал импульс, который начался где-то внизу и стал подниматься к правой руке, побуждая ее к действию, но этот импульс прошел мимо сердца и поэтому тут же угас.

Хан резко развернулся на каблуках и вышел в роскошную спальню Спалко, а менее чем через минуту вернулся со стаканом воды и целым набором предметов, которые позаимствовал в ванной комнате. Поднеся стакан к губам Борна, он слегка наклонил его и ждал до тех пор, пока тот не опустел. Как будто помимо собственной воли, его руки расстегнули пряжки ремней, подарив свободу лодыжкам и запястьям Борна, а затем принялись обмывать и дезинфицировать его раны.

Борн молча наблюдал за действиями Хана, не отрывая ладоней от ручек кресла. Как ни странно, сейчас, получив свободу, он ощущал себя еще в большей степени обездвиженным, чем тогда, когда был пристегнут ремнями. Он не отрывал взгляда от Хана, тщательно изучая каждую черточку его лица. Неужели он действительно видит перед собой рот Дао и свой собственный нос или это всего лишь иллюзия? Если перед ним действительно его сын, Борн обязан увериться в этом; он обязан узнать, что произошло на самом деле. И все же он по-прежнему испытывал потаенный страх, какую-то необъяснимую неуверенность. Мысль о том, что он вступил в смертельную схватку с собственным сыном после долгих лет, в течение которых считал его погибшим, была невыносимой. Но столь же невыносимым было и молчание, воцарившееся сейчас. Поэтому Борн заговорил на другую тему — постороннюю, но представлявшую первостепенный интерес для них обоих.

— Ты хотел знать, что задумал Спалко, — заговорил Борн, дыша медленно и глубоко, поскольку каждое прикосновение тампона с антисептиком заставляло его испытывать острые спазмы боли. — Он похитил оружие, изобретенное Феликсом Шиффером, портативный биораспылитель. И еще Спалко каким-то образом удалось прибрать к рукам Петера Сидо — эпидемиолога, работавшего в клинике, — и получить от него начинку для зарядов.

Хан отбросил в сторону пропитавшийся кровью марлевый тампон и взял чистый.

— И что же это такое?

— Может, сибирская язва, может, геморрагическая лихорадка... Точно не знаю, но, без сомнения, какой-то смертоносный вирус.

Хан продолжал обрабатывать раны Борна. Пол вокруг них был уже усеян красными от крови кусками марли.

— Для чего ты рассказываешь мне все это? — с нескрываемым подозрением поинтересовался Хан.

— Потому что знаю, каким образом Спалко намеревается использовать это оружие.

Хан на мгновение оторвался от своего занятия и поднял глаза на Борна, а тот, встретившись с ним взглядом, испытал чуть ли не физическую боль. Сделав глубокий вдох, он продолжал:

— Спалко очень ограничен во времени. Он страшно торопился убраться отсюда. Поэтому несложно сделать вывод...

— Антитеррористический саммит в Рейкьявике.

Борн кивнул:

— Это — единственное логичное предположение.

Хан встал, подошел к шлангу, повернул кран и ополоснул руки, глядя, как с них стекает розовая вода, кружась водоворотом, прежде чем исчезнуть в огромной решетке водостока.

— Вероятно, ты прав.

— Я пойду по их следу, — сказал Борн. — Сложив воедино все кусочки головоломки, я понял, что Конклин спрятал Шиффера, а заодно — Вадаса и Молнара потому, что ему стало известно о планах Спалко. В доме Алекса я нашел его блокнот, а в нем — кодовое название этого биораспылителя: NX-20.

— Вот, значит, за что убили Конклина, — понимающе кивнул Хан. — Почему же он не сообщил обо всем, что узнал, в агентство? Уж наверняка такая махина, как ЦРУ, сумела бы лучше позаботиться о докторе Шиффере.

— Тому может быть много причин, — ответил Борн. — Он мог думать, что ему не поверят, ведь Спалко известен во всем мире как выдающийся филантроп. Может быть, ему не хватало времени, а его сведения были недостаточно убедительны и полны, чтобы убедить бюрократов из ЦРУ действовать немедленно. Кроме того, надо знать Алекса: он не из тех, кто любит делиться секретами с кем бы то ни было.

Борн поднялся — с трудом, кривясь от боли и опираясь рукой на спинку кресла. Он так долго сидел в одном положении, что ноги онемели и не желали слушаться.

— Шиффера Спалко убил, и я полагаю, что доктор Сидо тоже в его руках — живой или мертвый. Я должен остановить его, не позволить ему перебить всех, кто соберется на саммите.

Хан взял с тележки сотовый телефон и протянул его Борну:

— На, звони в агентство.

— Думаешь, они мне поверят? Ведь агентство считает что именно я застрелил Конклина и Панова в доме в Манассасе!

— Тогда позвоню я. Даже такие бюрократы, какие сидят в ЦРУ, не могут оставить без внимания звонок, пусть и анонимный, с предупреждением об угрозе жизни президенту Соединенных Штатов.

Борн с сомнением покачал головой:

— Шеф американской службы безопасности, человек по имени Джеми Халл, — это карьерист и самовлюбленный осел. Он обязательно найдет способ дезавуировать такое предостережение. — Во взгляде Борна засверкали прежние огоньки — его глаза вновь обрели жизнь. — А значит, остается единственный способ не допустить трагедии. Вот только я сомневаюсь, что сумею сделать это один.

— Судя по твоему виду, — хмыкнул Хан, — один ты сейчас вообще ни на что не годишься.

Борн заставил себя посмотреть молодому человеку прямо в глаза.