Книга Тайные убийцы - Роберт Уилсон

— Я знаю, как он был для вас важен, — проговорил Фалькон.

Аларкон кивнул. Судя по его виду, спал он мало. Он негромко постукивал кулаками по столешнице.

— Вы вчера говорили с Аренасом? — спросил Фалькон.

Аларкон кивнул.

— Как он отреагировал на ту информацию, которую я вам дал?

— Лукрецио достиг такого положения в жизни и бизнесе, что ему больше не нужно беспокоиться о подробностях, — сказал Аларкон. — У него были специальные люди, которые занимались подробностями. Не думаю, чтобы за последние двадцать пять лет он лично видел какой-нибудь счет, или читал контракт, или даже осознавал, какие тонны бумаг теперь изводят при слияниях-поглощениях. Его рабочий стол всегда пуст и чист. На нем даже нет телефона, с тех пор как он понял, что все люди, с кем он хочет разговаривать, есть у него в мобильном. Он так и не научился пользоваться компьютером.

— Что вы хотите мне сказать, Хесус? — проговорил Фалькон, теряя терпение. — Что услуги Татеба Хассани и его последующее убийство были «подробностями», которые не заботили Лукрецио Аренаса?

— Я хочу вам сказать, что он — из тех, кто будет со смехом слушать деловые новости, со всеми их потрясающими «деталями, о которых стало известно в последнюю минуту», или смотреть канал вроде «Блумберга», пусть тот и отлично разбирается в своей тематике, — пояснил Аларкон. — А потом он расскажет вам о том, что происходит на самом деле, потому что он общается с людьми, которые действительно делают так, чтобы это произошло, и вы поймете, что эти так называемые новости — просто некоторые детали, которые добыл журналист или которые этому журналисту дали.

— Так о чем вы говорили?

— Мы говорили о власти.

— Вряд ли мне это чем-то поможет.

— Да. Но мне это оказало гигантскую помощь, — заявил Аларкон. — Я откажусь от лидерства в «Фуэрса Андалусия» и вернусь в бизнес. Я сделаю заявление для прессы сегодня утром, в одиннадцать часов. Ничего больше не осталось, Хавьер. С «Фуэрса Андалусия» покончено.

— Что же он говорил вам о власти?

— Что все, что имеет отношение к политике и так для меня значимо: люди, здоровье, образование, религия… что все это — частности, и ничто из этого невозможно без власти.

— Думаю, я могу это понять.

— У бизнесменов есть поговорка: то, что происходит в США, лишь лет через пять начинает происходить у нас, — продолжал Аларкон. — Лукрецио сказал мне: посмотри на администрацию Буша, и ты поймешь, что при демократии можно достичь власти, лишь обладая ярко выраженным ощущением, что вы никому ничего не задолжали.

— Вы должны всем тем людям, которые сделали возможным ваш приход на высокий пост, — заметил Фалькон.

— И вы должны им так много, что начинаете чувствовать: их потребности формируют вашу политику.

Фалькон уходил, когда прибыли трое вооруженных полицейских. Фалькон поехал обратно в управление, удивляясь собственной наивности: как он мог подумать, что Хесусу Аларкону удастся получить что-нибудь хоть отдаленно напоминающее признание от такого существа, как Лукрецио Аренас?

Эльвира был один в своем кабинете, он стоял у окна и всматривался в улицу сквозь жалюзи, словно ожидал увидеть каких-то захватчиков. Не оборачиваясь, он сказал Фалькону, чтобы тот готовился к большой телевизионной пресс-конференции, время которой пока не назначено.

— Вот-вот приедет СНИ, — сообщил он. — Вам удалось что-нибудь вытрясти из Аларкона?

— Ничего. Сегодня утром он уходит в отставку, — сказал Фалькон. — Он получил от своего старого хозяина урок власти, который отбивает всякую охоту заниматься политикой.

— Похоже, его старого хозяина настигло возмездие, — заметил Эльвира. — На трамплине в бассейне нашли карточку. Такую же, как на трупе Сезара Бенито в номере отеля. Арабский текст. Цитата из Корана насчет врагов Аллаха.

Эльвира повернулся, лишь когда почувствовал, что за его спиной вот-вот разразится буря.

— С вами все в порядке, Хавьер?

— Нет, — ответил тот сквозь стиснутые зубы. — Не все в порядке.

— Вы рассердились? — удивился Эльвира. — Конечно, новость очень тревожная, но…

— Меня предали, — сказал он. — Эти сволочи из СНИ предали меня, и из-за этого мы лишились возможности раскрыть все дело.

В открытую дверь постучали. Вошли Пабло и Грегорио. Фалькон не стал пожимать им руки, поднялся и подошел к окну.

— Что здесь происходит? — осведомился Эльвира.

Пабло пожал плечами.

— Я завербовал своего друга-марокканца… — начал Фалькон.

Грегорио попытался перебить его, заявив, что это сверхсекретная операция СНИ, не подлежащая разглашению. Пабло велел ему сесть и заткнуться.

— Мой марокканский друг внедрился в группу, которая отправила Хаммада и Сауди с гексогеном в Севилью. Группа потребовала, чтобы он показал свою преданность, пройдя обряд посвящения. В ходе этого ритуала они велели ему узнать у меня, кто стоял за заговором «Фуэрса Андалусия». Я отказался это делать. И как раз в этот момент очень вовремя произошел разрыв связи — из-за «проблем с новой программой шифрования». С тех пор я так и не смог установить контакт со своим другом. Не думаю, что смерть Сезара Бенито и Лукрецио Аренаса не имеет отношения к случившемуся. Полагаю, мой отказ помочь был перехвачен и заменен той информацией, которую просил мой друг. Тот факт, что оба этих человека были найдены мертвыми и рядом с ними лежали цитаты из Корана, видимо, указывает на то, что им успешно отомстили.

Эльвира взглянул на людей из СНИ.

— Это не так, — заявил Пабло. — Эти факты ничего не доказывают, но мы можем показать вам протоколы передачи данных. Ваш отказ помочь действительно не дошел до адресата до того, как отказала система, но мы не заменяли это сообщение никаким другим. Проблемы с программой шифрования так и не удалось решить, и мы сейчас думаем вернуться к прежней программе, чтобы, по крайней мере, суметь выйти на связь с вашим другом. Что касается смерти Аренаса и Бенито: группы детективов и экспертов, работающие на месте преступления в Марбелье и Мадриде, независимо друг от друга сообщили нам, что, на их взгляд, оба случая — работа профессиональных наемных убийц. У них нет свидетельств о том, чтобы исламские воины джихада проводили индивидуальные акции подобного рода, но у них есть много примеров того, как такими методами пользовались киллеры.

— Агустин Карденас только что выдал мне Сезара Бенито, — медленно проговорил Фалькон.

— Мы знаем, — ответил Пабло. — Мы говорили с Мадридом. Они забрали запись, о которой он рассказал, когда вы его допрашивали.

— Вы приперли его к стенке, — заметил Грегорио.

— По убийству Татеба Хассани, — уточнил Фалькон. — Вам не кажется, что родные погибших в Сересо заслуживают немного большего?