Книга Первородный грех - Филлис Дороти Джеймс

Джеймс мерил шагами гостиную. У Франсес была легкая клаустрофобия. Он знал, как она не любит пользоваться Гринвичским пешеходным тоннелем. Не любит ездить в метро. Она не оказалась бы там сейчас, словно в ловушке, если бы не захотела быть рядом с ним. Он надеялся, что в поезде не выключили свет, что она не сидит там одна, без дружеской поддержки, в полной темноте. Вдруг в его мозгу возник необычайно яркий и тревожный образ Франсес, покинутой, умирающей, в темном тесном туннеле где-то вдали от него, одинокой и недостижимой. Он выбросил этот образ из головы, как болезненную фантазию, и снова взглянул на часы. Он подождет еще полчаса, а потом позвонит в Лондонское транспортное управление, чтобы выяснить, открыли уже линию или нет, и надолго ли, как предполагают, будет задержано движение. Он подошел к окну и, встав за штору, стал смотреть вниз, на освещенную улицу, силой желания побуждая Франсес прийти.

65

Дэниел наконец выехал на А-12. Дорога была гораздо свободнее. Он старался не превышать скорости — было бы катастрофой, если бы его задержала полиция. Но ведь и Донтси будет соблюдать осторожность, чтобы не привлекать к себе внимания и не быть задержанным. В этом смысле они оба вели машины на равных условиях, но «гольф» Дэниела был быстрее. Он продумывал план, как обогнать Донтси, когда тот снова окажется у него на виду. В нормальных условиях Донтси почти наверняка узнал бы и машину Дэниела, и его самого с первого взгляда, но вряд ли он мог подозревать, что его преследуют. Он не станет искать взглядом преследователя. Самый лучший план действий — подождать, пока дорога не станет более загруженной, и попробовать пойти на обгон в потоке машин.

И вот теперь, впервые за все время, Дэниел вспомнил о Клаудии Этьенн. Его ужаснуло, что ему, озабоченному судьбой Донтси и стремлением догнать его и предупредить, не пришла в голову мысль о грозящей Клаудии опасности. Но с ней все должно быть в порядке. В последний раз, когда он ее видел, она предполагала уйти домой и теперь должна быть в безопасности. Ведь Донтси мчится впереди на своем «ровере». Конечно, есть риск, что она решила повидать отца и, возможно, сейчас уже направляется в Отона-Хаус. Однако это лишь добавляло причин попасть туда первым. Не было смысла пытаться остановить Донтси, обогнать его, дать отмашку. Донтси не остановится, если только его насильно не заставить. Конечно, Дэниелу необходимо было поговорить с ним, предупредить, но только в спокойной обстановке, а не притиснув его машину к обочине. Последнюю сцену этой трагедии следовало играть мирно.

Тут наконец он увидел «ровер». Они теперь приближались к Челмсфордской развязке, и машин становилось все больше. Дэниел выждал момент, влился в поток машин на более скоростной полосе и промчался мимо Донтси.

Эсме Карлинг, видно, пережила несколько очень неприятных дней после того, как услышала об обнаружении трупа. Она, конечно, ожидала, что приедут полицейские, начнут задавать вопросы про записку, приколотую на доске объявлений, про брошенную рукопись. Но они с Роббинсом явились к ней с невинными вопросами про алиби, и она им свое алиби предоставила. Она прекрасно держалась, надо отдать ей должное. Он ни на минуту не заподозрил, что там было о чем еще узнать. А после этого? Что творилось у нее в голове? Кто позвонил первым — Донтси? Или она сама связалась с ним? Почти наверняка — сама. У Донтси не было бы необходимости убивать ее, если бы она не сказала ему, что фактически видела, как он спускался по лестнице с пылесосом в руках. Он тоже наверняка пережил несколько неприятных моментов. Он тоже прекрасно держался. Эсме Карлинг ничего никому не сказала, и он решил, что он в безопасности.

А потом, вероятно, последовал телефонный звонок, предложение встретиться, скрытая угроза, что, если ее книга не будет опубликована, она обратится в полицию. Угроза, разумеется, безосновательная. Она не могла обратиться в полицию, не выдав собственного присутствия в Инносент-Хаусе в тот вечер. У нее был такой же сильный мотив избавиться от Жерара Этьенна, как у кого-нибудь другого. Но она была женщиной, чей ум, изобретательный в интригах, хитрый и склонный к навязчивым идеям, был все же достаточно ограниченным. Она не умела четко мыслить и была не очень сообразительна.

Как же все-таки удалось Донтси заманить ее на эту встречу? Может, он сказал ей, что знает или подозревает, кто убил Этьенна, и что они вместе могут добиться правды и разделить триумф? Или они наперед договорились, что она будет хранить молчание, а он вернет ей рукопись и записку и обеспечит публикацию книги? Она сказала Дэйзи Рид, что теперь издательство «Певерелл пресс» вынуждено будет опубликовать ее роман. Кто же, как не один из директоров, мог заверить ее в этом? Кем он представился в этой краткой беседе — ее защитником и спасителем или соучастником заговора? Теперь этого никогда не узнать, если только Донтси сам не захочет сказать им.

Одно было ясно: Эсме Карлинг отправилась на эту встречу без опаски. Она не знала, кто убийца, но полагала, что знает, кто им никак не мог быть. Именно она и была тем посетителем в кабинете Этьенна, когда раздался звонок телефона, и поначалу ждала его возвращения. Потом, потеряв терпение, она направилась в малый архивный кабинет и заметила Донтси, несущего вниз пылесос, как раз когда собиралась выйти из комнаты мисс Блэкетт. У двери малого архивного она видела змею и слышала голос. Кто-то в малом архивном разговаривал. Дверь кабинета была не очень толстой, можно было разобрать, что это не голос Этьенна. Когда его труп был обнаружен, она могла быть уверена, что по крайней мере Донтси невиновен — ведь она видела, как он спускался по лестнице, когда мистер Этьенн был жив и разговаривал в малом архивном кабинете со своим убийцей.

Как же он устроил себе алиби на время гибели Эсме Карлинг? Да конечно же, ведь он и Бартрум оставались у трупа Карлинг одни до приезда полиции. Разве не Донтси предложил, чтобы женщин отвели в дом, а он и Бартрум останутся ждать у тела? Скорее всего он договорился об алиби именно тогда. Однако удивительно, что Бартрум согласился. Видно, Донтси пообещал поддержать его просьбу о сохранении за ним его места. Или даже обещал повышение. А может быть, уже существовало какое-то обязательство со стороны Бартрума и он должен был расплатиться? Какой бы ни была причина, алиби ему было дано. А паб, где они встретились тридцатью минутами позже, чем утверждали, был выбран очень предусмотрительно. Никто в «Возвращении моряка» не смог точно сказать, когда два конкретных посетителя вошли в эту огромную, шумную, переполненную людьми таверну.

Само по себе убийство вряд ли могло представлять какие-то трудности, единственный опасный момент — перевод катера с одной стороны лестницы на другую. Однако это, несомненно, было необходимо. Ему нужен был катер: только в укрытии каюты, невидимый и с берега, и с реки, он мог убить Эсме Карлинг. Она была худой и не тяжелой, но Донтси уже перевалило за семьдесят шесть, и ему было легче привязать ее к ограде с катера, чем тащить — живую или мертвую — по скользким от высокой воды ступеням лестницы. А передвинуть катер было вполне безопасно, если запустить мотор на низких оборотах. Поблизости жила только Франсес, а Донтси по собственному опыту знал, как мало слышно из ее гостиной при задернутых шторах. Да если бы она и услышала звук мотора, вряд ли бы вышла посмотреть, что происходит. В конце концов, такие звуки на реке были делом обычным. Но после убийства катер следовало отвести на прежнее место. Донтси не мог быть уверен, что в каюте не осталось следов, пусть даже самых незначительных, особенно если она сопротивлялась. Важно, чтобы катер ни у кого не ассоциировался с ее смертью.