Книга Автор и герой в эстетическом событии - Михаил Михайлович Бахтин

философии ценностей появляется вместе с актом оценивания: оценка – это отношение к ценностям, причем наряду с оценивающим субъектом в философию входит новая категория смысла. Смысл (der Sinn), выражающий субъективную сторону оценки, не являющийся ни психическим бытием, ни ценностью, занимает среднее положение и оказывается связующим звеном между царством ценностей и действительностью (там же. С. 52, 53). В конечном счете «для нас важен, – пишет Риккерт, – лишь смысл субъективных актов оценки» (там же. С. 61). Полемизируя с Риккертом в ФП, Бахтин отстаивает право на ведущее место в «первой философии» субъекта и его конкретного поступка, т. е. именно оценки. Ценности культуры, утверждает Бахтин, получают актуальность только в их соотнесении с жизнью конкретного человека: «Всякая общезначимая ценность становится действительно значимой только в индивидуальном контексте», – в событии действительной оценки (ФП, 108, 109). Вместо ориентации на другую статичную реальность – царство смыслов – Бахтин, стремящийся к тому же, к чему и Риккерт – к философскому соединению мира культуры и жизни, разрабатывает концепцию «бытия-события», элементом которого является ответственный поступок, – в категориях же аксиологии – оценка. Такова изначальная философская основа комментируемого места трактата по эстетике.

13 Под «действительностью» в эстетике Бахтина понимается отнюдь не объективное бытие, – не «действительность в себе» (СМФ, 297), допущение которой в «первую философию» было бы уступкой метафизике (ср.: «…С метафизикой теперь, к счастью, вообще не приходится уже серьезно полемизировать» (там же. С. 282)). «Действительность», по Бахтину, – это бытие, уже освоенное человеком, – уже преломленное в научном знании или вовлеченное в жизненную практику: «Действительность, противопоставляемая искусству, может быть только действительностью познания и этического поступка во всех его разновидностях» (там же. С. 297). «Действительность» в данном фрагменте «Автора и героя…» соответствует «эмоционально-волевой реакции» героя на предмет, – эта реакция составляет содержательный аспект произведения.

14 Звукопись — поэтический прием, использующий звуковую сторону языка для увеличения выразительности стиха.

15 В работах 30-х годов, объединенных специальным интересом Бахтина к жанру романа, содержится иная концепция эпического автора и его слова. «Эпический мир, – согласно этому новому взгляду Бахтина на эпос, – знает одно-единое и единственное, сплошь готовое мировоззрение, одинаково обязательное и несомненное и для героев, и для автора, и для слушателей. Лишен эпический человек и языковой инициативы; эпический мир знает один-единый и единственный готовый язык» (ВЛЭ, 477). Та же «реакция автора на реакцию героя», которую в «Авторе и герое…» Бахтин соотносит с эпосом, в 30-е годы передана им роману: «Изображающее авторское слово лежит в одной плоскости с изображенным словом героя и может вступить с ним (точнее: не может не вступить) в диалогические взаимоотношения и гибридные сочетания» (там же. С. 470). Моделью нравственного бытия, т. е. мира диалогического общения, в 30-е годы стал реалистический роман.

16Барри Корнуолл (1787–1874, настоящее имя Б.У. Проктер) – английский драматург и поэт, оказавший воздействие на Пушкина. См.: Яковлев Н.В. «Последний литературный собеседник Пушкина» (Бари Корнуоль) // Пушкин и его современники. Вып. 28. М., 1917.

17 Например, в стихотворении «Голос с того света», но главным образом, в балладах.

18 Ср.: «Существовать – это и значит быть мыслимым, быть памятуемым или, наконец, быть познаваемым Богом»; «Истина есть вечная память какого-то Сознания» (Флоренский П. Столп и утверждение Истины. М., 1914. С. 327, 19 соотв.).

19Из стихотворения Вяч. Иванова «Иов» (1912).

20 Понятие «точки зрения» не является явной категорией эстетики и вообще мировоззрения Бахтина: желая описать живое духовное бытие, Бахтин пользуется динамическими категориями («событие», «активность», «общение» и т. д.). Однако нелишне будет указать на перекличку представлений Бахтина с идеями влиятельного направления в англо-американской эстетике XX века, для которого «точка зрения» – понятие важнейшее. Это направление, восходящее к творчеству и теоретическим идеям американского прозаика Г. Джеймса, в целом ориентировано на реалистический роман XIX века, построение которого отличает характерная черта – показ жизненных реалий с позиции конкретного героя, а не «всеведущего» автора: «Всеведение не вызывает доверия», – писал комментатор Джеймса Р. П. Блэкмур (James Н. The Art of the Novel. (With an introduction by R. P. Blackmur.) N.-Y; L., 1950. P. XXIV). Мысли Бахтина о том, что автор передает не сам предмет, но «реакцию» героя на него (сформулированная в связи с лирикой, эта мысль сохранится и углубится бахтинской теорией романа), глубоко созвучна оценке прозы Г. Джеймса Блэкмуром: «Джеймс не приводит своего читателя в непосредственный контакт с содержанием; по его мнению, это невозможно, поскольку содержанием на самом деле является не событие, но чье-то восприятие события, и оно может быть познано только через опосредствующее сознание» (там же. Р. XVIII). В сущности, в кантианском ключе, и Бахтин, и сторонники данного направления отрицают за художественным произведением способность показа ноуменальной глубины вещей, – по крайней мере, в случае Бахтина, вещей неодушевленных. Из обширной литературы по проблеме «точки зрения» назовем следующие труды: Lubbock Р. The Craft of Fiction. N.-Y, 1957; Friedman N. Point of view in fiction // PMLA. 1955. Vol. 70. P. 1160–1184; Booth W. C. The Rhetoric of Fiction. Chicago; London, 1973; Успенский Б. А. Поэтика композиции. M., 1970.

21 Здесь можно распознать полемику Бахтина с идеей «Искусства как приема» – идеей формалистической эстетики 1910—1920-х годов (ср.: «Вещами художественными же, в тесном смысле, мы будем называть вещи, которые были созданы особыми приемами» (Шкловский В. Искусство как прием ⁄⁄ Шкловский В. Б. Теория прозы. М., 1929. С. 7—23. Впервые опубликовано в 1917 году)). В данном месте Бахтин отстаивает «права» героя – права внеположной автору этической действительности – на участие, наравне с творческой активностью автора, в бытии произведения. Если «форма» у Бахтина соотнесена с «автором», то «содержание» – с героем. Произведение при этом оказывается событием встречи, отношения автора и героя (СМФ, 335).

22 Ср. параллельное место из работы ФП, принадлежащее учению Бахтина о бытии-поступке, бытии-событии: «Все содержательно-смысловое: бытие как некоторая содержательная определенность, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр. – все это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе признания единственной причастности моей. Изнутри самого смыслового содержания невозможен переход из возможности в единственную действительность» (с. 78).

23 О влиянии на Бахтина «эстетики скульптуры» А. Гильдебранда см. прим. 3. В частности, философски осмысляя принципы высечения скульптуры из камня, Гильдебранд утверждал, что скульптор как бы извлекает образ из каменной глыбы. При этом мыслитель ссылается на Микеланджело, который говорил: «Образ скульптор должен представлять в воде, в процессе же творчества как бы спускать воду, освобождая образ» (см.: Гильдебранд А. Проблема формы в изобразительном