Книга На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - Уильям Миллер

Новый король, которого греки хотели именовать Константином XII, как наследника Византийской (Восточной Римской) империи[111], взошел на трон, увенчанный лаврами Салоников и Янины, которые он вернул своей стране. Его военные победы в сочетании с тем фактом, что он был первым королем современной Греции, родившимся на ее земле, даровали ему огромную популярность. Этим и объясняется хорошее отношение к Константину со стороны многих греков в последующие годы.

А союзники тем временем продолжали воевать. 26 марта второй из трех осажденных турецких городов, Адрианополь, сдался после того, как на помощь болгарскому войску, осаждавшему его, пришли крупные сербские соединения. Впрочем, усиление Болгарии сильно встревожило Румынию; и румыны, желая заставить Болгарию компенсировать ей обиду, причиненную им Россией в 1878 году[112], потребовали, в качестве компенсации за свой нейтралитет, чтобы Болгария отдала им Силистрию (Силистру). В британской прессе это назвали «шантажом».

Турки, однако, уже устали от войны, и 19 апреля их делегаты подписали перемирие в городке Балайыр, расположенном в самом узком месте полуострова Галлиполи, где болгары воевали против солдат, защищавших укрепления, построенные британцами в начале Крымской войны. Перемирие, впрочем, не затронуло Черногорию, ибо ее король Николай (Никола I) был намерен до конца войны захватить Скутари (Шкодер). Державы уже предупредили его, что даже если он и сумеет овладеть этим городом, то они все равно его отберут, ибо они решили включить Скутари (Шкодер) в состав нового Албанского государства. Особенно резко разговаривали с ним члены австрийского и итальянского правительств, хотя дочь короля Черногории была королевой Италии, и общественное мнение в этой стране относилось к «дядюшке Николаю» с симпатией.

Чтобы заставить его снять осаду со Шкодера, в начале апреля у приморского города Антивари (Бар) была проведена военно-морская демонстрация мировых держав, за исключением России. Ею командовал британский адмирал Бёрни; это была точная копия предыдущей демонстрации у города Дульциньо (Улцинь) в 1880 году.

Невзирая на эту демонстрацию силы, король Николай продолжал осаждать Шкодер, и 22 апреля, к изумлению Европы, город ему сдался. Высказывалось мнение, что это стало результатом тайного соглашения между королем и Эссад-пашой Тептани, албанским командиром гарнизона Шкодера; говорили, что туркам разрешено было выйти из города с оружием. Однако один итальянский историк этой осады считает, что вполне достаточным объяснением является голод, царивший среди защитников Шкодера. В конце концов над Тарабошем, горной крепостью, которая так долго не сдавалась туркам и защищала Скутари (Шкодер), взвился черногорский триколор.

Древняя черногорская столица – ибо город Шкодер, хоть и населенный албанцами во второй половине XIV века, был «главной резиденцией» князей Зеты из рода Балша – недолго оставалась в руках черногорцев. Здесь поселился наследник престола принц Данило; губернатором был назначен генерал Мартинович, и городской глашатай выкрикивал свои сообщения «от имени его величества короля Николая». Однако державы проявляли настойчивость и требовали, чтобы завоеватель отдал город их военно-морским командирам. Австро-Венгрия угрожала; ее поддерживала официальная Италия; и 4 мая, после долгой борьбы с военной партией в своем правительстве, король Николай (Никола I) сам набросал черновик телеграммы Э. Грею, заявив, что, хотя его «право было подтверждено историей и завоеванием», он вынужден «вручить судьбу города Скутари (Шкодер) в руки великих держав». Таким образом, героизм и жертвы черногорцев на склонах горы Тарабош оказались напрасными. Во второй раз Скутари ускользнул из рук короля Николая – первый раз в 1878-м и вот теперь снова – в 1913 году.

В город вошли международные войска; президентом временной администрации стал адмирал Бёрни; его юрисдикция распространялась только на сам город и территорию в радиусе шести миль от него. А тем временем Эссад-паша, в жилах которого текла кровь Карло Фонии, средневекового князя Албании, двинулся на юг. Предполагают, что он сам хотел стать сувереном и не признавал ни временного правительства в Валоне, ни кабинета держав.

Как только было подписано перемирие в Балайыре, начались переговоры о возобновлении работы Лондонской конференции. Державы предлагали Турции посредничество на четырех условиях. Они заключались в следующем: новая граница Турции в Европе должна пройти по линии от Энеза на побережье Эгейского моря до Мидье[113] на берегу Черного моря, вместо линии Родосто[114] – мыс Малатра, которую предлагали союзники раньше; статус Эгейских островов и проведение границ нового Албанского государства должны были быть переданы на усмотрение великих держав; все финансовые вопросы, включая размер контрибуции, должна решать международная финансовая комиссия, которая собралась в Париже 9 июня. В ней были представлены все воевавшие стороны. Лондонский договор, которым завершилась война союзников с Турцией, был наконец подписан в Сент-Джеймс ском дворце 30 мая 1913 года.

Этот договор, который должен был заменить заключенный в Берлине 35 лет назад, был очень коротким. Согласно статье 2, султан должен был отдать союзникам «все территории своей империи на Европейском континенте к западу от линии, проходящей от Энеза у Эгейского моря до Мидье на Черном, за исключением Албании». «Определение границ Албании и другие вопросы, касающиеся этой страны» передавались на рассмотрение великих держав (статья 3), которым также поручалось «решение судьбы всех османских островов Эгейского моря (за исключением острова Крит) и полуострова горы Афон» (статья 5). Афон, в конце концов, отдали Греции, но оставили теократической республикой. Султан согласился передать остров Крит союзникам, иными словами, Греции (статья 4). Помимо этих крупных территориальных изменений, договор в двух оставшихся статьях уладил финансовые вопросы, создав международную комиссию в Париже и приняв особую конвенцию по «вопросам юрисдикции, национальности и торговли».

Э. Грей заявил делегатам, что Лондонский договор оставил нерешенными еще ряд вопросов, «которые следует обсудить для полного урегулирования». Впрочем, заявление британского министра было на самом деле эвфемизмом. Создание Албанского государства и определение его границ уже породили трения между Австро-Венгрией и Сербией на севере и Грецией и Италией на юге. Австро-Венгрия и Италия, постоянно завидовавшие друг другу, объединялись лишь для противодействия сербским и греческим требованиям. Италия поддерживала Австро-Венгрию только для того, чтобы получить ее помощь на юге; а поскольку Франция, в соответствии со своими филэллинскими традициями и своими собственными интересами, поддерживала греческое дело в Северном Эпире, то Италию беспокоило, как бы пролив Корфу (Керкира) не превратился в базу для нападения на побережье Апулии. Если в начале синьор Джиолитти, итальянский премьер-министр, просто предупредил Грецию, что если она хочет остаться другом Италии, то не должна захватывать Валону[115], ключ к Адриатике, то теперь итальянское правительство выдвинуло условие, что граница Греции в Эпире должна доходить на юге до мыса Стилос, напротив города Корфу (Керкира). Но сколько ни старалось греческое правительство нейтрализовать эпирское побережье пролива (как в 1864 г. был нейтрализован остров Корфу), добиться этого ему не удалось. Напрасно военно-морские эксперты указывали на непригодный для обороны характер итальянской идеи; напрасно греки предлагали провести плебисцит под наблюдением международных организаций, Италия стояла на своем.