Книга Самый сердитый гном - Денис Юрин

– Ты свое дело сделал, постой в стороне и не суйся! – прозвучал над самым ухом голос запыхавшейся Каталины.

Полковник послушался, шатаясь и опираясь на меч, с трудом доковылял до ближайшей стены и прижался к ней здоровым плечом. Его трясло, тело била крупная дрожь, а боль открытой раны обжигала шею, плечо и верх груди. «Все кончено, вот так вот глупо и бесславно, – пришла в голову истекавшего кровью солдата ясная мысль. – Сейчас я ослабею, потеряю сознание, свалюсь в воду и захлебнусь. Ну что ж, могло быть и хуже, я мог бы превратиться в одну из этих омерзительных склизких тварей!»

Створки дубовой двери оказались открытыми – плохой признак, в особенности когда речь идет о жизни и смерти незваных гостей. Не для того хозяева укрепляют двери, обшивают их железом, да еще навешивают всевозможные запоры, засовы, заслонки, чтобы потом держать их открытыми нараспашку, как будто специально приглашая грабителей зайти.

– Что скажешь, Самбина? – прошептал маг, когда отряд остановился в конце туннеля. – Халатность, спешка или…

– Тихо, – прошептала в ответ графиня, внимательно вслушиваясь в тишину, изредка прерываемую журчанием какой-то жидкости.

Вампиры уже более минуты напрягали слух и водили по сторонам носами. Люди и гном молча стояли, их обоняние и слух были слишком слабы, чтобы соперничать с чутьем хищников.

– Ловушка, – пришла к выводу графиня, немало удивив своим заключением преданных слуг.

– Но, госпожа… – пытался возразить рослый рыжеволосый детина, служивший у Самбины кучером. – Помолчи, Марц, я знаю, что чуете вы и что могу чуять я! – Наградив слугу благожелательным взглядом, Самбина повернулась к Мартину. – За дверью большой зал, скорее всего винный погреб. Сильно пахнет куэрто и церковным вином. Запах очень терпкий и крепкий. – В процессе объяснения графиня пощелкала перед носом пальчиками. – Он забивает все остальные ароматы, поэтому мои слуги и не чувствуют, что находится за дверьми подвала. Норик хитер, но он не предполагал, что я пойду сама, думал, пошлю зазнайку Форквут.

– И что же там?! – спросил маг, которого совершенно не интересовало, что думал маркиз о прелестной графине и ее красавице помощнице.

– Вампиры, много вампиров, – почему-то прошептала графиня, хотя каждый из стоявших поблизости слуг прекрасно слышал ее слова. – Слышишь журчание? Они специально выбили затычки из нескольких бочек, чтобы сбить нас с толку, чтобы запах вина был сильнее. Это не дети Норика, а полноценные вампиры, перебежчики из других кланов, быстрые, хитрые, умные, отлично владеющие оружием и…

– Мне уже страшно, – флегматично произнес скучающий Мортас. – Графиня, а кого вы, позвольте узнать, предполагали здесь встретить: ожиревших пьяных монахов или, быть может, роту филанийской гвардии с требушетами, скорпионами и катапультами?!

Снисходительный тон и издевательская ухмылка, промелькнувшая на лице юноши, весьма не понравились «детям ночи», по рядам вампиров прокатился недовольный ропот, и кто-то особо рьяный даже ощерился.

– Вампиры для Норика ничто, так, отребье, ненужный, бросовый материал, уже отслуживший положенный срок, – спокойно продолжал говорить Мортас, совершенно не обращая внимания на волнения за его спиной. – Его помыслы устремлены в будущее, он мыслит категориями завтрашнего дня, а шайка ренегатов-перебежчиков тяготит его, тянет в прошлое. К тому же предатели – весьма ненадежный материал, измена входит в привычку, становится образом жизни. Маркиз поступает весьма разумно: избавляется одним ударом и от вас, и от ненужных слуг.

– Подлец, – прошипела графиня.

– Ну почему же? Ты же послала Форквут на верную смерть, – пожал плечами юноша и, осторожно отодвигая в сторону стоявших на пути вампиров, направился к двери.

– Ты куда?! – забывшись, громко выкрикнул Мартин.

– А чего ждать? – удивился Мортас. – Нам все равно нужно в Храм, другого-то пути нет!

– Пошли! – приказала слугам графиня, поджав от злости красивые губы.

Самбина понимала, что Мортас был абсолютно прав, но говорить об этом открыто было с его стороны откровенным свинством. Графиня гневалась и серчала, прежде всего на себя, бессильную что-нибудь изменить.

Наемник вошел в пустой подвал и стал оглядываться по сторонам, изучая поле предстоявшего боя. Три ряда бочек в человеческий рост стояли по центру зала и увеличивали возможность маневра, довольно высокий потолок, с которого через каждые двадцать метров свисали гроздья железных цепей, позволяли вампирам высоко прыгать и совершать всевозможные воздушные выкрутасы, так обожаемые зубастой братией. Из подвала внутрь Храма вели две небольшие двери, за каждой из которых, без сомнения, пряталось по полсотни вампиров, с нетерпением ожидавших, когда отряд зайдет в ловушку и рассредоточится среди бочек.

Последними в погреб вошли люди. Пархавиэль и Флейта хотели было встать ближе к наемнику, но Мартин успел поймать их за рукава и, заговорщически подмигивая, потащил обратно, к двери в туннель. Вначале Зингершульцо испугался, что маг струсил, но вместо того, чтобы потихоньку пуститься бежать, Мартин закрыл тяжелые створки двери и запер их на засов.

– К Мортасу не суйтесь, только мешать будете, да и графиньевых вампиров вы плохо знаете, еще зашибете кого ненароком, а мне отдуваться!

– А что же нам делать-то?! – удивился Пархавиэль, часто заморгав удивленными глазищами.

– Меня прикрывать!

– То есть в стороне отсиживаться, – пришла к поспешному заключению Флейта.

– Ты вначале попробуй, а потом мы с тобой покалякаем, легко ли пришлось! – обидевшись, надул щеки маг, а затем запустил руку в бездонные полы одеяния.

Пархавиэль тяжело вздохнул и приготовился к худшему, просто так ученый муж в карман не лез.

Стоило слугам Самбины достигнуть центра зала, как двери с треском распахнулись, и внутрь ворвались два бурлящих потока потрясавших оружием вампиров. Отряд дружественных чудовищ мгновенно рассредоточился, рассеялся между огромных бочек, и завязался бой. Какая бы тактика ни применялась в войнах людей, они всегда стремились к одной и той же неизменной цели: разъединить силы врага, хитрым обманом или мощным натиском заставить его сломать строй, чтобы легко перебить поодиночке разрозненные очаги сопротивления. Вампиры же сражались совершенно по-иному, высокая скорость передвижений, быстрота реакции, физические возможности, намного превосходившие человеческие, диктовали другие принципы ведения боя, которые Пархавиэль про себя назвал «Тактика полнейшего бедлама и хаоса».

Оба отряда мгновенно разбились на мелкие группы по трое-пятеро бойцов и принялись кружить по залу, то сталкиваясь друг с другом, то разлетаясь в разные стороны. Бились везде: на полу, на бочках и даже под потолком, перепрыгивая по раскачивающимся цепям. – Как поножовщина в кабаке, – с презрением произнесла Флейта, пытаясь понять необходимость в сумасшедших акробатических выкрутасах и молниеносных перемещениях. – Каждый как будто за себя и как будто нажрался в ухрюк!