Книга Ведьмин вяз - Тана Френч

– Мне не нужен кот.

– Зря вы так, коты хорошие. Да и отвлечетесь, будет о ком заботиться. Вам не помешает.

– Может, вы и правы.

Рафферти достал пачку, вытряхнул очередную сигарету, прищурясь в полумраке, пересчитал оставшиеся.

– Ну а потом Хьюго умер, пусть земля ему будет пухом. А я так и не выяснил, чего же не хватает. Теперь вот не знаю, как поступить – закрывать дело или нет?

Рафферти наклонил ко мне пачку. Я покачал головой, он пожал плечами и спрятал ее.

– Но тут, – продолжал он, – ко мне пришла ваша кузина Сюзанна.

– Что? Когда?

– Два дня назад.

Расслабься, все под контролем. Сюзанна так меня утомила, что я готов был уронить голову на колени и заснуть.

– По ее словам, – Рафферти вытянул ноги, готовясь к длинному рассказу, – Доминик в тот год приставал к ней. Ничего серьезного, просто уговаривал встречаться и никак не желал смириться с отказом. Она пожаловалась Хьюго. Говорит, что, может, преувеличила, вы же знаете девушек, они вечно сгущают краски, сегодня что-то для них катастрофа, а завтра и думать забыли… Сюзанну мучает совесть. Она лишь хотела выпустить пар, а Хьюго, похоже, неправильно ее понял. Подумал, что Доминик извращенец или маньяк. Хьюго ведь очень заботился о вас троих, так? – В свете зажигалки он скосил на меня прищуренный золотистый глаз.

– Так, – ответил я.

– Да я уж понял. Вот вам и мотив. Вдобавок она сказала – чтобы окончательно развеять подозрения, – что видела его в ту ночь. В саду.

– Что? – не понял я.

– Разве она вам не говорила?

– Нет.

Рафферти хмыкнул.

– А я думал, сказала. Неужели она не поделилась с вами таким важным секретом?

– Как видите.

Если Рафферти и услышал горечь в моем голосе, то виду не подал.

– В ту ночь, когда пропал Доминик, – пояснил он. – Поздно. Сюзанна проснулась от того, что пришло сообщение, то самое знаменитое “Прости”. Заснуть не смогла. Потом услышала шум в саду, подошла к окну посмотреть, в чем дело. Хьюго волок по саду что-то крупное, в темноте она не разглядела, что именно. Тогда она подумала, что ему не спалось и он решил поработать над садом камней, который как раз тогда строил, – Хьюго же страдал бессонницей, верно?

– Я уже не помню.

– Впрочем, неважно. Так подумала Сюзанна – а что еще ей было думать? Я уточнил, не мог ли это быть Леон или вы, но она ответила, нет, Хьюго намного выше, и тогда у него были длинные волосы, она ни за что не перепутала бы его с вами.

Как любезно с ее стороны.

– Я спросил, не мог ли это быть кто-то посторонний, – продолжал Рафферти, – и она ответила, да, возможно, какой-нибудь высокий незнакомец с длинными волосами, она не присматривалась. Хотела выйти помочь Хьюго, но утром ей надо было на работу, так что она легла. Когда узнала, что Доминик утопился в Хоут-Хеде, ей и в голову не пришло, что это как-то связано с тем, что Хьюго ночью возился в саду, – да и кому бы на ее месте такое пришло в голову? – Он покосился на меня.

– Да уж, – ответил я.

– А вот когда мы определили, чей скелет, она поняла, что к чему. Ваша кузина не дура.

– Не дура, – согласился я.

– Да. Но тогда она решила, что не будет ничего говорить, чтобы не портить Хьюго последние месяцы жизни. Вот и помалкивала. Разве что время от времени, чтобы нас запутать, рассказывала нам что-нибудь, что указывало то на вас, – он снова покосился на меня, – то на Леона. Чтобы мы не взялись за Хьюго. Она отдавала себе отчет, что в перспективе ее показания никому не навредят, она верит в Гарду, понимает, что невиновного мы не посадим, а если это все-таки случится, она обязательно скажет правду. Она собиралась признаться во всем после смерти Хьюго.

Разумеется. Вот только она не подумала, что у Хьюго могут быть свои планы. Она не принимала его всерьез, мы всю жизнь его знали, Хьюго всегда был в наших глазах мечтателем, добряком, плыл по течению. Получается, не такая уж она умная. Хотя, казалось бы, уж кто-кто, а Сюзанна должна была понимать, что от великих потрясений трескаются скалы, сдвигаются тектонические плиты и пейзаж меняется до неузнаваемости.

– Ну так вот, – сказал Рафферти, – возвращаясь к вашему вопросу: это все объясняет. Так что мне остается лишь расставить точки над i и черточки у t, написать отчет и закрыть дело. Вот сейчас, к примеру, я на всякий случай проверяю, действительно ли Доминик преследовал Сюзанну.

Вдруг потянуло холодом. Кот в саду – сейчас был виден лишь силуэт – вскинул голову и уставился на что-то невидимое наверху.

– И как? – спросил я.

Рафферти отмахнулся:

– Да как вам сказать. И да и нет. Все подружки Сюзанны подтвердили, что он к ней приставал, но не уверены, насколько это было серьезно. Одни говорят, что просто для смеха, другие, как и она сама, утверждают, что он ее, конечно, достал, но в целом ничего такого в этом не было. А третьи – как ни странно, самые близкие ее подруги – сказали, что он ее буквально преследовал. Издевался над ней. – Он посмотрел на меня: – Я и хотел у вас уточнить, как оно было на самом деле.

Значит, вот оно, вот зачем он пришел, вот что ему от меня нужно? Я не верил Рафферти ни в чем, мне не за что было зацепиться.

– Как и сказала Сюзанна, – ответил я. – Он действовал ей на нервы, но ничего страшного в этом не было.

– Вы с ним говорили об этом? Чтобы он отстал от нее?

– Нет.

Рафферти удивленно поднял бровь, и я пояснил:

– Мне казалось, в этом не было необходимости.

– Похоже, вы ошиблись, – сухо заметил он.

– Возможно, – согласился я.

В последнем сумеречном свете лицо его исполосовали тени. Резче запахло землей, сырой листвой и гарью.

– Дело вот в чем. – Рафферти затушил окурок и внимательно его рассмотрел, словно чтобы убедиться, что тот погас. – Может, это как-то связано, может, и нет, я как раз и хочу это выяснить. В электронном почтовом ящике Доминика нашли несколько анонимных сообщений, автор которых так и остался неизвестен. Все получены летом того года. Все – от девушки, за которой он, видимо, бегал. Она тоже в него влюбилась, но не хотела, чтобы об этом узнали, боялась, что он просто пудрит ей мозги, потому и посылала его при всех. Пока все ясно? При этом она хотела, чтобы он знал, что на самом деле она влюблена в него по уши. – Он усмехнулся в сгустившейся темноте. – Словом, этих подростков сам черт не разберет. Правда, хорошо, что мы давно уже взрослые?

Меня пробирал озноб, словно вот-вот должно было случиться непоправимое, а я по глупости никак не соображу, в чем дело.

– Да, – сказал я.

– Когда пропал Доминик, этим письмам не придали особого значения. Подумали, он всем девушкам нравится, неудивительно, что ему пишут и признаются в любви, ну а в эту он явно не был влюблен и уж точно не стал бы из-за нее сводить счеты с жизнью. Ребята, которые вели расследование, даже не стали ее искать. – Рафферти насмешливо скривил губы, мол, представляете, какие идиоты? – Но когда Сюзанна мне все рассказала, я подумал, уж не она ли писала эти письма. Она уверяет, что никогда ему не писала, но все складывается один к одному: Доминик ухлестывал за девушкой, она его послала. Сходится, верно?