Книга Виртуальные войны. Фейки - Георгий Почепцов

Соцсети придумали в том числе и для того, чтобы дать силу оппозиции против авторитарных режимов, что и продемонстрировала «арабская весна». Но, как оказалось, объединяться могут не только они, но и вполне реакционные силы. Возможно, хотя об этом особо не говорят, это и является одной из причин прихода популистов к власти по всему миру.

Последний расстрел синагоги в Питтсбурге привел к соцсети Gab, где находил свой «вдохновение» в беседах с себе подобными стрелок[1215][1216][1217]. Сеть сейчас убрали из онлайна, но ее анализ показал, что основной тематикой в ней были не кошечки, а политика, давшая более 56 % постов[1218]. Тема идеологии, религии и расы дала 10,23 %, Трамп, Клинтон и конспирология — 5,10 %, глобализм, за которым прячется антисемитизм, дал 1,95 %.

Всю политическую тематику платформы, анализ которой был сделан еще до стрельбы, можно увидеть в отдельном специальном исследовании[1219]. Оно завершается такими словами: «Есть многочисленная литература по вопросу создает ли использование соцмедиа мобилизацию людей стать более политически активными. Gab можно использовать для анализа связей между пользователями этой платформы и ультраправой политической деятельностью». И жизнь уже ответила на этот вопрос.

Есть у взрослых и другие проблемы, связанные с экраном. Исследование Би-Би-Си по одиночеству, а Британия ввела даже пост министра по одиночеству, показала и роль соцмедиа. Оказалось, что люди, которые говорят о высоком уровне своего одиночества, не сидят в соцмедиа больше других. У них просто много друзей в онлайне, которые не пересекаются с их друзьями из реальной жизни[1220][1221].

Интересно, что определенные искажения характерны и для обычных людей. Например, анализ Твиттера показал, что 33 % из ста наиболее посещаемых аккаунтов на поствыборной карте оказались ботами[1222]. В случайной выборке их оказалось 63 %, а поскольку 15 % были закрыты после американских президентских выборов сумма автоматических аккаунтов составляет 70 %. Причем все автоматические аккаунты серьезным образом между собой связаны.

В Twitter обсуждают возможность отказаться от функции ретвита, поскольку это основной путь распространения фейков, поскольку негатив распространяется в несколько раз быстрее позитива[1223]. Twitter выложил девять миллионов твитов, являющихся продукцией российской фабрики троллей, и более миллиона иранских, направленных на создание положительного образа Ирана на Западе[1224][1225].

С другой стороны, Фейсбук тоже удалил сеть влияния из Ирана в октябре 2018[1226]. Это 82 страницы, группы и аккаунты, включая 30 страниц в Фейсбуке, 33 аккаунта в Инстаграм и три группы в Фейсбуке. Они посещались одним миллионом людей в США и Британии. В августе 2018 Фейсбук тоже находил операцию влияния, имевшую корни в Иране и России. Удалено было 559 страниц и 251 аккаунт американцев, которые в координации друг с другом использовали фальшивый контент.

Как видим, мы постепенно переходим в мир, информация которого становится все менее достоверной. А раз ей нельзя верить, то и нельзя принимать решения на ее основе. Бурный рост информации прошлых веков сменил не менее бурный рост дезинформации.

Это определенная архаизация массового сознания. Когда правду и ложь было трудно разделить, приходилось верить лжи, поскольку негативное сообщение может нести отрицательные последствия, и на него нельзя не реагировать. Архаизация привела к возрождению ультраправых, белого супрематизма, антисемитизма. Даже Дж. Сорос попал в число врагов в Венгрии[1227]. Американцы в целом стали хуже относиться к политической корректности, которая заставляет их прибегать к эвфемизмам[1228].

Мир находится в круговороте правды и лжи, в рамках которых все сложнее понять происходящее. С одной стороны, Би-Би-Си рассказывает о работе фабрики троллей, с подачи которой в США были созданы тысяча новых учетных записей в 2017 г.[1229]. С другой — британское правительство запрещает пользоваться термином «фейк», говоря, что его следует поменять на «дезинформация»[1230]. Газета New York Times выходит со статьей, заголовок которой спрашивает: «Тайна промежуточных выборов: где же русские?», поскольку все службы были нацелены на них, но вмешательство не нашли[1231]. И одновременно говорится, что такая тишина обманчива, она может быть знаком того, что избирателей в последний момент убедят в том, что их голоса не смогли правильно подсчитать.