Книга Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства - Патриция Мойес

– В хлам!

Мейсон нырнул в толпу.

– Фрэнк! – крикнула Мод и бросилась за ним.

– Этот молодой человек не в своем уме, – заметил сэр Клод, но бросился следом, стряхивая с пиджака кусочки мозаики. Вайолет схватила Эмми за руку и вскрикнула:

– Остановите его, миссис Тиббет! Леди Феншир сейчас выйдет!

И они обе тоже бросились в погоню. Вряд ли необходимо добавлять, что вся толпа устремилась следом.

Изобель Томпсон была захвачена врасплох. Хлам – или его остатки – располагался в конце лужайки, и так как его было мало, Изобель не слишком серьезно относилась к своим обязанностям киоскера. Поэтому когда налетела толпа, она спокойно курила сигарету и болтала с мужем, который присутствовал на Празднике в профессиональном качестве.

Первый за весь день момент сравнительного покоя четы Томпсонов был начисто разрушен охотничьим кличем Фрэнка: «Где она? Где она?» – и последовавшим за этим бедламом. Стол был перевернут, оставшиеся шляпки с перьями и декоративная керамика разлетелись во все стороны, Изобель вопила, ее муж ругался, а Вайолет Мансайпл разразилась слезами.

В этом смятении ясно и хладнокровно прозвучал голос Мод:

– Ее здесь нет, Фрэнк. Вы сами видите.

– Да в чем дело? Что вам всем нужно?

Голос миссис Томпсон от испуга и эмоций перешел на визг.

– Альфред принес вам книгу для продажи… – начала Мод.

Лицо Изобель слегка прояснилось:

– Да, принес. Он добыл ее в «нырке» и сказал, что ничего в ней не смыслит, попросил, чтобы я добавила ее в хлам…

– Она вся по-иностранному, – вставил Альфред из-за спин любопытствующих.

– Что с ней случилось? – спросил Фрэнк настойчиво. По лицу его струился пот, оставляя в отрубях борозды.

– Ее купила леди Мансайпл, – сказала Изобель.

– Тетя Рамона? – удивилась Мод.

– Да, она. Сказала, что это семейная книга. У нее был перерыв на чай. А потом она унесла ее к себе, в шатер «Предсказания судьбы».

На секунду все затаили дыхание, головы повернулись в сторону шаткой конструкции, украшенной звездами из золоченой бумаги и зодиакальными символами. И толпа устремилась туда.

Рамона внутри палатки раскинула колоду засаленных карт и с серьезным видом всматривалась в перевернутый сферический аквариум. Любопытно, подумала она про себя, что карты и аквариум все чаще вызывали у нее в уме какие-то образы. Чисто субъективные, конечно. Миссис Мансайпл размышляла, может ли она себе что-нибудь воображать в результате чувства вины – угрызений совести по поводу измены своим убеждениям, ведь она поддержала столь варварское и устаревшее предприятие – Фонд восстановления церковной крыши.

– Любил Природу я, и вслед за ней – Искусство, – пробормотала Рамона, будто заклинание.

– Чего? – спросила клиентка – пухлая и миловидная дочь фермера по имени Лили.

Рамона собралась:

– Вижу… – начала она – и остановилась.

Обычная болтовня про молодого красавца и скорой дороги не клеилась – эти слова застряли у нее в горле. Миссис Мансайпл вдруг показалось, что все стало у нее перед глазами темным, как кровь. И только месмерическая поверхность сияющего шара засияла ярче, приковывая внимание, и в этом переливающемся свете появилось лицо. Рамона услышала собственный голос:

– Темно… темно… темное и светлое… тьма и свет… он несет тьму… в свете содержится тьма… люди… много людей…

– Чего? – снова спросила Лили.

Люди поговаривали, что леди Мансайпл малость сумасшедшая, и Лили начинала думать, что это даже преуменьшение.

– Зло… – простонала Рамона. – Оно близится… темнота… люди… люди идут…

– Я слышу какой-то странный шум, вот теперь, когда вы сказали, – сообщила Лили, – будто люди бегут.

– Беги! – Предсказательница вскочила, взгляд ее был какой-то дикий. – Беги от зла! Беги от…

Больше она не сказала ничего. Ни у нее, ни у посетительницы не было времени последовать этому разумному совету, потому что толпа налетела на них. У палатки, конечно, шансов устоять тоже не было. Влетевший Фрэнк Мейсон запутался в пологе и сорвал его с каркаса, Вайолет зацепилась ногой за растяжку, кол вылетел – и вся конструкция с некоторым театральным изяществом рухнула. Спустилась предсказанная Рамоной тьма.

На избавление палатки от ее людей потребовалось заметное время. Лили, сразу и не без оснований заключившая, что настал конец света, билась в истерике где-то под складками парусины. В хаос и разрушение внес свой вклад Мейсон, действовавший как целеустремленный носорог. Растяжка свалила Вайолет на что-то вроде уютной подушки, накрытой парусиной. На самом деле это была Рамона.

Сэр Клод громко звал жену. Он отбросил все заботы о разумном и предсказуемом поведении и был полон единственной мыслью – выбраться с Праздника живым. Толпа разрослась, поглотив практически всех, кто находился в этот момент на территории Крегуэлл-Грейнджа. Лишь немногие избранные, участвовавшие с самого начала, имели хоть какое-то смутное представление, что тут вообще происходит. Слухи разрослись невероятно: ловят опасного преступника, молодой мистер Мейсон свихнулся и напал на сэра Клода, где-то пожар, это все устроили коммунисты, кого-то застрелили, что подтверждали доносившиеся со стрельбища выстрелы. Миссис Роджерс слезно молила викария вмешаться, и преподобный Герберт Дишфорт выдвинулся вперед – всеми своими тринадцатью стоунами, восемью фунтами и шестью унциями, – дабы принять участие в прискорбной неразберихе.

– Э-э… что-то случилось, миссис Мансайпл? – осведомился он.

– Где Рамона? – орал сэр Клод.

– Ох, викарий! – горестно начала Вайолет.

– Кто-то, – произнес низкий и ясный голос из-под нее, – на мне сидит.

Вайолет вскочила как ужаленная.

– Рамона! – взревел сэр Клод. – Отвечай!

– Вытащите меня из этой чертовой палатки! – вопил Фрэнк.

– Спасите! – визжала Лили.

– Вайолет, немедленно достань оттуда мою жену!

– Это еще кто? – донесся приглушенный рев Фрэнка.

– Уберите от меня руки! – ответил ему визг фермерской дочери.

Палатка задергалась, будто в судорогах, и в результате на свет явилась леди Мансайпл. Волосы у нее были спутаны, платье порвано, одну серьгу она потеряла, но выглядела на удивление спокойной. Поднявшись на ноги с помощью мужа, она сказала:

– Дорогой, я сейчас испытала совершенно необычайное переживание.

– Я вижу, – ответил сэр Клод мрачным голосом. – А вы, юный Мейсон, вылезайте оттуда, я хочу сказать вам пару слов.

Палатка снова задергалась, из-под нее послышалось хихиканье Лили:

– Да что это вы делаете?