Книга История Англии от Чосера до королевы Виктории - Джордж Маколей Тревельян

Успех этих обществ механиков, с их ежегодным взносом в одну гинею, доказывал, что, что бы ни происходило с другими категориями рабочих, промышленный переворот способствовал процветанию инженеров и механиков, которых он сам вызвал к жизни, Френсис Плейс, радикально настроенный портной, видел, как первые стремления трудящихся масс к самообразованию были подавлены антиякобинской паникой предшествующего поколения; но в 1824 году он уже говорит, что «от 800 до 900 механиков, имеющих совершенно респектабельный вид», уделяют большое внимание лекциям по химии. В этом году «Микеникс мэгэзин» был распродан в количестве 16 тысяч экземпляров, и 1500 рабочих вносили по гинее в Лондонское общество механиков. Энциклопедические знания теперь распространялись предприимчивыми издателями в дешевых книгах и периодических изданиях, которыми зачитывались пылкие студенты на чердаках и в мастерских.

Эти новые веяния, оказавшие влияние на образование и самообразование, привели также к основанию Лондонского университета (1827). Нонконформисты и сторонники светского образования из Оксфорда и Кембриджа объединились, чтобы основать в столице учебный центр, не имеющий сектантского уклона, исключающий из программы геологию и не требующий религиозной присяги для преподавателей и студентов. Этот новый университет имел склонность к современным учениям, включая и естественные науки. Строгая классическая программа отождествлялась в сознании людей с закрытыми учебными заведениями церковной и государственной партии. Прикладные науки привлекали главным образом непривилегированное городское население. Поэтому событием первостепенной важности в деле развития образования было именно основание Лондонского университета (хотя в то время его действительное значение не было понято в пылу сектантских партийных пререканий).

Первоначальное образование и выиграло, и проиграло от религиозных и сектантских споров, характерных для того века, когда диссиденты стали очень многочисленными, а духовенство еще не желало ни на йоту поступиться своими привилегиями. С одной стороны, нельзя было получить общественные деньги на народное просвещение, потому что церковь требовала, чтобы просвещение находилось под эгидой государственной религии, а диссиденты не соглашались расходовать общественные средства на таких условиях. С другой стороны, враждующие секты соперничали друг с другом в сборах добровольных пожертвований для учреждения дневных и воскресных школ.

«Британское и зарубежное школьное общество», находившееся под покровительством диссидентов и вигов, положило в основу своей деятельности несектантское изучение Библии, на что церковники ответили основанием «Национального общества для просвещения бедных согласно принципам англиканской церкви». «Национальные», или церковные, школы стали наиболее обычной формой народного образования в английской деревне.

Хотя организация образования этого века имела множество недостатков по сравнению с нашей эпохой, очень многие люди из всех классов во времена Ватерлоо знали Библию действительно хорошо, и это возвышало их воображение над уровнем той пошлой вульгарности ума, которая скорее увеличивается, чем уменьшается благодаря современному разнообразию печатных материалов.

С распространением новых отношений в промышленности, включая исчезновение ученичества и личных связей между поденщиком и его нанимателем, для защиты интересов рабочих стала необходима деятельность тред-юнионов, особенно тогда, когда государство отказалось проводить дальше старую тюдоровскую политику фиксирования заработной платы. Но в течение антиякобинского периода (1792-1822) все объединения рабочих, создавались ли они для политических или для чисто экономических целей, рассматривались как «мятежные». Можно только удивляться, как такая позиция государства, выступавшего в качестве сторонника предпринимателей, не привела к более значительным насилиям и кровопролитиям. Но она привела к волнениям «луддитов».

В разгар Наполеоновских войн среди промышленных рабочих Ноттингемшира, Йоркшира и Ланкашира периодически возникала безработица, снижалась заработная плата, рабочие голодали, что частично вызывалось введением новых машин. В 1811-1812 годах луддиты начали систематически и планомерно разрушать станки. Хотя стремление к насилию и существовало в рядах луддитов у некоторых ирландцев, но возникновение серьезного мятежа было маловероятно и боязнь его вызывалась просто отсутствием на острове действенной полиции. Именно по этой причине пришлось прибегнуть к помощи солдат, для того чтобы разогнать толпы и сохранить машины. Отсутствие гражданской полиции усилило политические и социальные беспорядки и было непосредственной причиной трагедии Питерлоо. С введением Пилем в 1829 году знаменитого синемундирного корпуса с его цилиндрами и дубинками положение вещей стало улучшаться. Созданная первоначально для территории Лондона «новая полиция» два года спустя, во время агитации за билль о реформе, спасла столицу от радикальных толп, от которых пострадали Бристоль и некоторые другие города, да и сам Лондон 50 лет назад. Когда полиция Пиля была постепенно учреждена повсюду, мятежи и боязнь мятежа перестали играть прежнюю роль в английской жизни.

Но движение 1812 года наряду с разрушением машин имело и другой аспект. Луддиты требовали путем законной подачи петиций в парламент, чтобы вступили в силу старые, но еще не отмененные законы (некоторые из них были введены еще во времена правления Елизаветы) о справедливом регулировании государством размера заработной платы и продолжительности рабочего дня, что было причиной конфликтов между нанимателями и рабочими.

Такое требование было совершенно справедливым, тем более что эти старинные законы частично применялись для предотвращения объединений рабочих, стремившихся защитить свои интересы: действительно, положения союзов рабочего класса было недавно ухудшено проведенным правительством Питта в 1800 году законом о запрещении союзов. Предполагалось, что законы будут применять против объединений как хозяев, так и рабочих, но на деле хозяева могли объединяться совершенно свободно, тогда как рабочих за забастовки преследовали. Наконец, в 1813 году парламент отменил елизаветинские статуты, которые давали мировым судьям власть устанавливать минимум заработной платы.

Лишить рабочего защиты государства в вопросе о заработной плате, рабочем дне и фабричных условиях и в то же время отрицать его право защищаться путем создания союзов было явной несправедливостью. Это была не политика laissez-faire, а политика свободы для хозяев и репрессий для рабочих. Высокие авторитеты доктрины laissez-faire, такие, как Рикардо, были в этом вопросе на стороне рабочих и требовали легализации тред-юнионов.

После 1822 года антиякобинская волна начала спадать. С тех пор как Пиль возглавил министерство внутренних дел, репрессии перестали быть единственным методом правительства, и в 1824-1825 годах искусные кулуарные переговоры Джозефа Юма и Френсиса Плейса побудили палату общин в соответствии с духом нового и лучшего века отменить закон Питта о запрещении союзов и сделать тред-юнионы легальными. С этого времени различные формы рабочих ассоциаций и корпоративной деятельности быстро развивались как нормальная и признанная часть социальной структуры, вместо того чтобы становиться революционными, что имело бы место в случае оставления в силе закона о запрещении союзов.