Книга История Французской революции - Франсуа Минье

40 О революционном календаре. Началом новой эры для Франции было признано 22 сентября 1792 г., „день осеннего равноденствия, тот момент, когда солнце вступило в созвездие Весов, в 9 ч. 18 м. 13 с. утра по часам Парижской обсерватории“. Значение названий месяцев таково: вандемьер — месяц сбора винограда; брюмер — месяц туманов; — фример — месяц морозов; нивоз — месяц снега; плювиоз — месяц дождя; вантоз — месяц ветра; жерминаль — месяц произрастания; флореаль — месяц цветения; прериаль — месяц лугов; мессидор — месяц жатвы; термидор — месяц зноя; фрюктидор — месяц плодов.

В дни общественного мнения можно было безнаказанно говорить все, что угодно. Раз в 4 года санкюлотидов было не 5, а 6, и этот шестой день, „революционный“, был днем особого национального праздника.

Чтобы сгладить след „монархических и церковных предрассудков, грязнивших каждую страницу календаря“, Конвент заменил имена святых названиями сельскохозяйственных продуктов и земледельческих орудий. Таков был республиканский календарь, державшийся более двенадцати лет и официально отмененный лишь 1 января 1806 г.

41 Уже 18 октября городской совет отменил всякого рода религиозные церемонии; были удалены отовсюду мощи и статуи святых, и запрещены крестные хода и хождения по святым местам. Парижане встретили эти меры как будто бы с одобрением, и это побудило Эбера и Шометта убедить парижского конституционного епископа Гобеля, ради примера для других, сложить с себя сан. Гобель с готовностью согласился на это; 7 ноября 1793 г. он явился со своими викариями в Конвент в сопровождении Шометта, сложил знаки своего священнического достоинства и надел красную шапку. Гобель сказал при этом: „Я принял сан, возложенный на меня народом. Я стал епископом, когда народ еще хотел епископов; я оставляю этот сан, когда народ уже не желает епископов. Духовенство, подчиненное мне, проникнуто такими же мыслями“. Священник Вожирар подтвердил это заявление, и многие священники сложили с себя сан.

Поступок Гобеля вызвал подражание в департаментах. Из церквей забирались драгоценности, кресты, облачения и т. д., и все это отправлялось в Конвент для употребления на пользу отечества. Колокола переливались в пушки…

Но из всего этого вовсе не значит, чтобы христианский культ был уничтожен: даже священники, не отказавшиеся от своего сана, оставались чиновниками государства. Во всем движении предполагалась полная его добровольность. Священник Грегуар, известный своей полной преданностью республике, все время оставался, например, верующим христианином. Только создание вместо христианства (для тех, кто его добровольно бросил) культа чистого разума придает некоторый видимый насильственный облик религиозной реформе.

Собор Парижской Богоматери был превращен в храм Разума. Сюда собирались поклонники нового культа; читались конституция и Декларация прав человека или устраивались иные чтения и сообщались известия с театра военных действий; играла музыка, пелись патриотические песни. Тут стоял ящик в виде головы животного, называвшийся „ртом мудрости“; в него опускались анонимные предложения, жалобы и советы по вопросам общественного блага.

Вот как описывает В. Блосс одно из торжеств нового культа: „Длинная процессия шла к собору Парижской Богоматери. Впереди несли бюсты Лепелетье и Марата, а за ними „богиню разума“. Она сидела на троне, несомом четырьмя мужчинами. Существует общераспространенное сказание, что богиню разума изображала проститутка. Это совершенно неверно: ее изображала жена депутата Моморо, известная своей красотой. Около нее находилась „богиня свободы“, изображаемая актрисой“.

Уверения, будто с праздниками Разума были соединены оргии, — тоже гнусная клевета. Напротив, именно Шометт уговаривал экзальтированных женщин не выходить из пределов женственности. 18 ноября толпа фантастически разубранных женщин проникла, под предводительством некоей Розы Лакомб, в зал Коммуны и держала себя здесь очень навязчиво. Шометт напомнил им об их обязанностях, как матерей и хозяек, и, восхвалив верную и заботливую супругу, закончил такими словами: „Мы должны презирать бесстыдную женщину, — плевать на ту женщину, которая одевается в мужское платье и отвратительно меняет красоту, данную ей природой, на пику и красную шапку“. Было решено не принимать вперед подобных женских депутаций, не вторгаясь, впрочем, как сказал Шометт, в их права.

42 Св. Дионисий (St-Denis), по словам католической легенды, будучи обезглавленным, продолжать жить и ходил, держа свою голову под мышкой.

43 После казни королевы и жирондистов в Париже началась какая-то резня. Казнены были: г-жа Ролан, герцог Орлеанский, генералы: Люкнер, Кюстен, Ушар, Богарне и Бирон, затем Барнав, Дюпор, Шапелье, Дантон, Эбер, Клоотс, принцесса Елизавета и, наконец, 5 декабря 1793 г., Дюбарри, любовница Людовика XV. Далее идут уже жертвы, совершенно неизвестные; 2 декабря гильотинируют (приводим только примеры, а не полное перечисление всех гораздо более многочисленных казней) двух сапожников за поставку плохих сапог в армию; 9 декабря казнят четырех портных; 22 декабря 60-летнюю дворянку и ее прислугу, а также камердинера Дюбарри. 7 января была казнена некая г-жа Лекенже за то, что подписалась на роялистский журнал; 16 января — парикмахер, смеявшийся над Конвентом, 21 марта — г-жа Лорье за то, что она назвала казнь своего мужа делом тирании; 24 апреля казнят 33 обывателей Вердюна за то, что они когда-то с радостью встретили вступление в город пруссаков. 8 мая казнен был знаменитый химик Лавуазье; он просил отсрочки казни на четыре недели, чтобы окончить одно важное открытие, на что президент трибунала Кофеналь ответил ему: „Нам не надо ученых!“ Часто нельзя даже разобрать, за что казнили тех или иных людей.

10 мая умерли две монахини 60 лет и одна швея 77 лет; 28 мая — винодел, портной с женой, поденщик, опять винодел и портной, мельник, чернорабочий одного извозчика, бочар, слуга, швея, опять поденщик, рабочий табачной фабрики, стекольщик; 13 июня — портной, два стекольщика, торговец деревом, извозчик, живописец, мясник, садовник, типографщик и одна 24-летняя прачка из Гамбурга. С этих пор дневные списки становятся длинными; число жертв доходит до 80 в день. Уже список 16 июня содержит 54 жертвы: между ними 39 рабочих и 10 человек служащих. Списки остаются такими вплоть до низвержения Робеспьера; на пятьдесят осужденных всегда приходится около сорока лиц из бедных трудящихся классов, т. е. из народа, по определению самого же Робеспьера.

44 Милленариями назывались английские сектанты, ожидавшие скорого наступления на земле Царства Божия.

45 Робеспьер давно уже стоял на той обычной точке, что образованный человек может обойтись без религии, а для народа она необходима. Уже в ноябре 1793 г. он говорит: „Атеизм — аристократичен. Мысль о великом существе, которое охраняет угнетенную невинность, карает торжествующее преступление, в высшей степени народна. Если Бога нет, то его нужно выдумать“.

46 Вот некоторые подробности относительно законодательных мер, принятых Конвентом по настоянию демократии: 28 марта было постановлено организовать общественную помощь, которую объявили общественным долгом господствующих классов. Затем принялись за раздел общинных земель. Triage, „историческое право“ землевладельцев на треть общинных имуществ, еще раньше было уничтожено: общины получили обратно все свои имущества. Но и теперь люди не сумели сконцентрировать общинную собственность и устроить хозяйство в крупных размерах. Общинные имущества и общинное самоуправление, как говорит один современный писатель, могли бы образовать самые прочные устои демократии. Но Конвент, в противоположность Парижской коммуне, не хотел и знать ничего о широком самоуправлении общин; таким образом, общинные имущества были раздроблены. Сперва было постановлено разделить общинные угодья между теми гражданами, которые имели не более 100 франков дохода; впоследствии декретом 10 июня было предписано разделить общинные угодья между всеми жителями по числу душ. Но этот раздел был произведен лишь до известной степени.