Книга Тайна семьи Вейн. Второй выстрел - Энтони Беркли

Я прихожу в ужас, осознавая, как рисковал. Тогда я пребывал в уверенности, что оградил себя от любых непредвиденных случайностей, но сейчас мне хватает скромности приписать то, что сумел избежать катастрофы, скорее удаче, чем своей предусмотрительности.

Лежа без сна в ночь перед представлением, я понял вдруг, какую уникальную возможность эта маленькая пьеска предоставит любому, кто всерьез обдумывает устранение Скотта-Дэвиса. Способ был бы куда как прост, а ведь я говорил Джону, что именно так и обстоит дело во всех великих преступлениях. Лишь запутанность мотивов всех остальных участников – положение, которым я сознательно воспользовался с выгодой для себя, – впоследствии придало произошедшему видимость сложности и запутанности. Тут Шерингэм ошибался – как ошибался и отстаивая крайнюю неправдоподобность убийства в ситуации, когда подозрение в равной степени падает на слишком большое количество лиц. Он поставил телегу перед лошадью. Именно по этой самой причине и только благодаря ей в тот день вообще могло совершиться убийство. Ибо хотя я постарался выставить произошедшее несчастным случаем и искренне надеялся, что следствие примет именно эту версию, я все же не мог твердо рассчитывать на то, что никто не заподозрит убийства: я рассчитывал на то, что его нельзя будет доказать – или же нельзя будет подозревать кого-то одного сильнее, чем всех остальных.

Я долго лежал, не в силах уснуть от волнения, прикидывая все подробности и думая, как было бы хорошо и в самом деле тихонько изничтожить Эрика вот так вот, без шума и особых хлопот. Даже на следующее утро, отказываясь от приглашения Арморель прогуляться с ней в Колокольчиковую рощу и отправляясь в одиночестве подготовить все внизу, я еще не решился. Я пребывал в состоянии легкой нереальности, делал все словно понарошку. Могу, положа руку на сердце, заявить, что тогда я вовсе не собирался воспользоваться плодами своих трудов. Одно дело, тешить себя фантазиями, и совсем другое – всерьез пойти на убийство. Откровения Арморель в Колокольчиковой роще тоже не изменили мой настрой. Только услышав, что помолвка меж Эльзой и Эриком, угроза которой, как я считал, давно миновала, стала свершившимся фактом, я понял: Эрик должен умереть.

Наверное, меня обуяло безумие берсерка – на мой собственный, тихий лад. Почти не помню, как прошел ленч. Припоминаю лишь, как билась жилка у меня на лбу, как я снова и снова твердил себе: «Я должен это сделать! Должен!».

Все поступки мои, слова и действия были чисто механическими. Лишь когда Эрик лежал предо мной мертвым, а над дулом моего ружья вился легкий дымок убившего его выстрела, с меня наконец спало странное оцепенение, и мозг снова начал работать четко и быстро. Я в полной мере осознал, что сделал – и без малейших угрызений совести или паники немедленно предпринял все возможные меры, чтобы себя обезопасить.

То обстоятельство, что Эрик сам взял с утра второе ружье, хоть впоследствии и возымело огромную важность, само по себе было чистейшей случайностью. Мой план требовал использовать оба ружья, и я ожидал, что с утра придется тайком перенести второе вниз. Однако когда я отправился за ним, на месте его не оказалось. Я нашел ружье прислоненным к дереву на той самой полянке, где должно было состояться наше представление. Должно быть, Эрик оставил его там, показывая Эльзе окрестности. Мне только и пришлось, что зарядить его заранее припасенным холостым патроном и спрятать среди зарослей в нескольких ярдах от тропинки, что шла вверх по холму. К спусковому крючку я привязал еще один кусок лески, свободный конец которой протянул к тропинке – в том самом месте, где я впоследствии остановился в обществе миссис Фитцуильям, притворившись, будто завязываю шнурок.

Мне оставалось незаметно потянуть за леску и тем самым спустить курок спрятанного внизу ружья. Согласно моему плану, это должно было не только изобразить выстрел, убивший Эрика, но также и оставить на ружье явственные признаки, что стреляли холостым патроном.

Покинув миссис Фитцуильям, я первым делом перетащил тело Эрика туда, где его должны были потом найти – и нес я его не по маленькой тропинке, а по большей, той, что соединяет непосредственно две полянки. Задача оказалась не из легких, но и я не настолько уж неуклюж, как прикидывался утром, когда Джон пытался научить меня захвату пожарного. На самом деле я овладел этим приемом в совершенстве, а потому сумел кое-как добрести туда, сгибаясь под тяжестью туши. Потом я принес ружье, из которого стрелял с помощью лески, торопливо стер с него свои отпечатки – и оставил отпечатки мертвых пальцев Эрика, после чего заменил им ружье, лежавшее на поляне. На этом-то, втором ружье, отпечатки Эрика уже имелись (причем, как было указано позже, весьма убедительные), поскольку он сам и принес его из дома. И хотя я притворился, будто стираю эти отпечатки носовым платком во время представления, на самом деле ничего не стирал. Моих же отпечатков на этом втором ружье не осталось, потому что я еще заранее, спускаясь вслед за Эриком с холма, намазал пальцы средством «Новая кожа», пузырек с которым является неизменной составляющей маленькой аптечки первой помощи, которую я в те времена в обязательном порядке включал в свой багаж. На то, чтобы обхватить пальцами Эрика дуло, а потом положить оружие сзади него, не потребовалось и секунды. Свернуть леску, убрать раздвоенную ветку-рычаг – и готово. Все вместе заняло у меня не больше пяти минут.

В тот миг я чувствовал себя совершенно уверенно. Единственное, что беспокоило меня во всем плане – это появление Этель. Я ставил на то, что она, поглощенная своими хлопотами, проходя мимо Скотта-Дэвиса, не станет к нему приглядываться. На счастье, так оно и вышло. Присмотрись она повнимательней и пойми, что он мертв, я бы просто-напросто открылся бы и доверился ей. Вряд ли соображения нравственного порядка в данном случае волновали бы ее больше, чем меня. Я не сомневался, что смогу на нее положиться. Тем не менее я рад был, что к этому прибегать не пришлось.

Сам не могу сказать, что побудило меня вновь пойти вниз, чтобы бросить последний взгляд на тело Эрика. Возможно, я хотел убедиться, что с этой стороны он выглядит так же убедительно, как и с другой. Как бы там ни было, вышло неудачно, ибо первоначальный мой план не предусматривал, что тело обнаружат так скоро. Я собирался оставить все как есть, пока отсутствие Эрика не покажется подозрительным и не начнутся поиски. Обнаружить его должен был не я, а кто-нибудь еще. Должен признаться, наткнувшись в конце тропинки на Джона, я на миг чуть не потерял голову. К счастью, я смог собраться, а Джон списал мое нервное состояние на счет естественного потрясения от этакой находки.

Снова я чуть не потерял голову два дня спустя. Нервы не выдерживали напряжения; в то утро я был на волосок от того, чтобы сдаться суперинтенданту. В момент наивысшей паники я и отправил телеграмму Шерингэму.

Однако и в том была своя метода. Я никогда не считал его достаточно проницательным, чтобы докопаться до всей правды. И то, как Шерингэм в конце концов разгадал загадку, ловко и аккуратно, к полному своему удовлетворению – и совершенно неверно, оказалось моментом пусть и непредвиденным, но от этого ничуть не менее замечательным.

Теперь я подхожу к роли Арморель.