Книга Победитель, или В плену любви - Элизабет Чедвик (Англия)

— Ты виделся с Харви после его падения?

Осгар покачал головой.

— Я думал о том, чтобы добраться в Пон л’Арк, повидаться с ним, но я знаю, что они и на порог меня не пустят — безбожного наемника.

Александр стерпел и не сказал, что монахи в Пон л’Арк приютили Харви, наемника. Он понимал нежелание Осгара. Его собственное отвращение к монахам и монастырям было очень трудно преодолеть, и он просто опустил глаза.

— Я не хотел видеть его лежащим там, немощным, — добавил Осгар. — Это все равно как смотреть на себя самого. Только милость Господня освещает таких людей, как я… — Он постучал по своему лбу, как будто ему было больно думать.

— Он построил свою жизнь на руинах прошлого, — сказал Александр неуверенно. — Как бы там ни было, лучшую жизнь. Старый Харви все еще здесь, только род деятельности теперь новый.

Он похлопал Осгара по руке.

— Только подумай, ты знаешь священника, который будет с радостью слушать и не перебивать тебя, пока ты не закончишь?

Осгар засмеялся, и его лицо просветлело.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— На данный момент нет. Я, признаться, ожидал увидеть его здесь, но даже деревянная нога не удерживает его на одном месте. Хьюберт Уолтер обычно использует его как посланника. Ты встретишь его скорее, если присоединишься к моей свите. Я… Господи, это Эдмунд Одноглазый?

Это был вопрос, не требовавший ответа. Взяв здоровяка под руку, Манди вела его к их очагу, а Флориан скакал вприпрыжку следом, жуя большой кусок пряника с корицей.

Осгар подскочил со скамьи и вслед за Александром кинулся через площадку.

— Прошлое всегда тебя догонит! — засмеялся он.

Александр засмеялся с ним, но некоторая ирония проскользнула в его улыбке.

ГЛАВА 37

Манди смотрела, как муж кладет руки на спину Самсона и беззвучно пошлепывает. Затем он подсадил Флориана на круп коня; ножки мальчика зацепились за верх боевого седла, а маленькие руки ухватились за выступающую луку.

В расцвете своих лет черный жеребец выглядел изумительно; массивный и сильный, но подвижный, как дух. Они с Александром были партнерами так долго, взаимопонимание между ними так углубилось, что Александр мог ездить без узды и седла, а в бою прекрасно управлять, оставляя руки свободными.

Конь пихнул Александра, требуя угощения. С улыбкой и сопротивлением рыцарь уступил и отломил корочку хлеба для него. Самсон взял ее губами и заржал с удовольствием и триумфом.

— Это для тебя много, — сказал Александр. — Еще станешь слишком тучным для твоих обязанностей.

Манди неотрывно наблюдала за движениями Александра. Что-то в предстоящем соревновании беспокоило его.

Легли поздно, после вечера воспоминаний с Осгаром и Эдмундом, и впервые они занялись любовью на ложе Александра, и со страстью, которая даже чуточку ее удивила. И когда они закончили, он обнял ее и неохотно — даже в три часа — отпустил.

Меньше чем через четыре часа он поднялся и тихо, крадучись, ушел.

Все было так, словно приближающийся турнир был не частью представления в честь короля Иоанна, а настоящей битвой.

И еще она уловила отчетливый тревожный ветерок при встрече с графиней Изабеллой и другими женщинами, собиравшимися на утреннее представление и мероприятия, которые следовали за этим.

— Как ты думаешь, будет хоть одна серьезная схватка? — спросила она.

Александр повернулся спиной, положив руки на холку Самсона.

— Вряд ли, — сказал он. — Маршалл и Солсбери — друзья. Это будет доказательство доблести, и ничего более.

Его тон был обычным, но это ничего не значило. Ей надо было видеть его лицо.

— Что-то гнетет тебя, — сказала она.

Он проверил передние ноги коня, заставив Самсона поднять копыта.

— Прошло много времени с тех пор, когда я сражался на таком турнире — там, в Уэльсе, были простые игры.

— Я думала, это тоже простая игра.

Он ответил с небольшим колебанием.

— Да, пожалуй, так и есть, но правила разные. Вместо мокрого луга с площадкой для сельских жителей в середине или где-то это будет перед придворными, и лорд Маршалл ожидает наилучшего исполнения от его людей. Как ты знаешь, нет никого, кто превзошел бы его. Для его удовлетворения мы должны сиять, как звезды.

Он поставил ногу жеребца вниз и отряхнул руки.

— С тех пор как он возложил управление на меня, я должен показать самого себя умелым в глазах всего мира.

Манди была наполовину успокоена. Его слова звучали правдоподобно. Если бы только его выражение не было таким отсутствующим.

— Ты выглядишь очень представительно, — сказала она с гордостью и подняла руку поправить его льняную накидку. Он носил цвета Маршалла, и стоящий на задних лапах красный лев — герб сюзерена — был вышит шелком на груди.

— Пути Господин неисповедимы, — сказал он и взял ее руку, протянутую к нему.

Его тело было напряжено, как тетива, и их поцелуй, похоже, унес его мысли далеко. Было похоже, что он идет на войну.

На этой тревожной мысли их объятие прекратилось, когда Осгар прибыл в своей обычной шумной манере узнать, готов ли Александр.

— Готов как всегда. — Александр поднял Флориана с седла и крепко обнял его. — Будь хорошим мальчиком, слушайся маму. Не заблудись. Сегодня будет опасно со всеми этими лошадьми и солдатами.

— Я не боюсь, — сказал Флориан, уверенно выпятив маленький подбородок.

— Именно поэтому я тебя и предупреждаю. — Александр потрепал волосы сына, поцеловал Манди снова и выпрямился.

— Удачи.

Импульсивно она отвязала ленточки, удерживавшие плат над бровями, и протянула ему с пожеланием.

Он прикрепил ленты к перевязи меча, отсалютовал ей и слегка коснулся Самсона пятками.

— Разве твой папа не выглядит замечательно? — сказала она Флориану, пока они махали вслед ему и Осгару, который скакал рядом.

Флориан согласно кивнул.

— Я буду великим рыцарем, когда вырасту, — сказал он. — И тоже буду участвовать в турнирах.

Улыбка Манди стала немного задумчивее. Молча она поблагодарила Бога, что такое время может наступить никак не раньше чем через десять лет. Гордость, которую она испытывала за своего мужа, не могла избавить ее от привычного чувства, появлявшегося всегда, когда он уезжал на бой, и сегодняшняя была связана с тревожным поведением Александра.

Скрывая свое волнение, она присоединилась к графине Изабелле и другим членам свиты Маршалла в высокой ложе, которая была устроена для знатных зрителей.

Изабелла была одета в новое голубое платье с длинной накидкой и выглядела блестяще. Беременность сделала ее кожу цветущей, и зеленые глаза были яркими и чистыми. Ее старшие сыновья, Уильям и Гилберт, находились среди помощников их отца, и только младшие сидели в лоджии вместе с ней. Флориан немедленно присоединился к Уолтеру, ближайшему его ровеснику.