Книга Место встречи изменить нельзя. Эра милосердия. Ощупью в полдень - Георгий Вайнер

– А пятнадцать рублей?

– Заначка. На прощальный бал с Пусенькой. Все просто.

– Незабываемо… – восхищенно сказал Козак.

Тихонов сонно глядел в окно, задумчиво отбивая пальцем на замерзшем стекле только ему известный ритм. Потом спросил:

– Послушайте, Козак, вы читать любите?

Козак подозрительно покосился:

– Вообще-то… как любой интеллигентный человек… то есть, конечно… если есть время.

– Понятно. А какой жанр вас больше привлекает?

– Это даже трудно сказать, – замялся Козак, но сразу же воспрянул: – Мне близка интеллектуальная фантастика! Особенно английская.

– Вы полагаете, что Брэдбери – англичанин?

– Ха-ха! – сказал нервно Козак. – А что – нет? Впрочем, я всегда предисловие читаю потом, чтобы не создавалось предвзятое мнение.

– Так какое же у вас сложилось непредвзятое мнение?

– Великолепно, великолепно. Правда, я ее не дочитал еще до конца, потому что совсем недавно достал с большим трудом. Вы же знаете, как трудно достать Брэдбери!

– Угу, – кивнул Стас…

* * *

В центре Тихонов сошел. Он постоял на остановке, и со стороны могло показаться, что он забыл, куда ему надо идти. Стас достал из кармана какую-то схему из квадратиков, соединенных стрелками. Снежинки падали на листок и слабо искрились под неживым светом уличного фонаря. Стас стряхнул ручку и, прислонив книжку к столбу, стал аккуратно заштриховывать квадратик, где была вписана фамилия Козак. Зачеркнув половину, Стас остановился, подумал. Закрыл книжку, засунул ее глубоко в карман и медленно пошел домой.

Была ночь, была уже среда, пятнадцать минут третьего.

Следующая среда

1

Винтовку, из которой убили Таню Аксенову, нашел в среду Савельев. Он позвонил Тихонову утром и сказал своим немного сонным голосом:

– Але, Тихонов, это Савельев говорит. Я вроде бы винтовку ту самую нашел. Приезжай сюда, в отделение, с пацанами поговорить надо.

Тихонов от такого сообщения немного обалдел:

– С какими пацанами?

– Приезжай, здесь потолкуем…

* * *

– Я тебе все по порядку, – сказал Савельев. – Эксперимент, значит, наш вчерашний шуму наделал много. Все только об этом и толкуют. Пошел я «в люди»: народ-то взбудоражен – собираются все, обсуждают, каждый свою версию строит. Человек двадцать до вечера в отделение явилось – свою помощь предлагают, подозрения высказывают, ну и тэдэ и тэпэ. Захожу я в булочную – тут о том же разговор. Слышу – одна тетка другой подробно все происшествие излагает, а потом резолюцию накладывает: ничего, мол, удивительного, хулиганье распустилось… Вон Гафурова – дворника – сын Муртаза сегодня в обед притащил ружье и давай вместе с приятелем по птицам палить! Я, само собой, уточнил у тетки адрес, фамилию – и к Гафуровым. Вызвал тихо Муртазу, шепнул ему: ну-ка давай, мол, ружьишько свое! Муртаза постеснялся немного, поотнекивался, слезу, конечно, пустил. Потом, само собой, объясняет: «Винтовка-то у приятеля, Сережки Баранова, лежит». Пошли к Сережке. Там без лишнего шума эту винтовочку и изъяли. Калибр – пять и шесть десятых. Тот, что мы ищем. Оба пацана здесь, в разных кабинетах сидят. Разговаривать прямо сейчас будем?

– Конечно, – рассеянно отозвался Тихонов, рассматривая винтовку. Обыкновенная пятизарядная винтовка калибра пять и шесть десятых миллиметра. Необычной была только деревянная ложа – короткая, грязно-белого цвета, выструганная, похоже, из доски.

– Побеседуй с Сережкой, – сказал Тихонов. – А мне давай Муртазу…

Через порог ступил маленький плотный мальчишка лет четырнадцати. Он молча прошел к указанному Тихоновым стулу, сел, закрыл глаза и неожиданно громко заревел на одной низкой нудной ноте. Стас с интересом смотрел на него, ждал. Муртаза ныл довольно долго. Тихонов терпеливо дожидался. Муртаза осторожно приоткрыл один глаз, остро зыркнул из-под черной челочки.

– Ну хватит, что ли? – сказал Тихонов. – Где это ты таким фокусам научился?

– Нигде, – спокойно сказал Муртаза и открыл второй глаз. – Только не бейте, дяденька!

– Что-о? – спросил удивленно Тихонов.

– Не бейте, говорю.

– Ладно, не буду, – усмехнулся Тихонов. – Ты запомни только: советских граждан никто бить не смеет. А ты – советский гражданин.

Муртаза сразу приосанился, важно сказал:

– А как же! Конечно. Я сам все расскажу.

– Я в этом и не сомневаюсь – ведь тебе скрывать нечего?

– Ага… – Муртаза собрал под челочкой мелкие морщинки, задумался. Черные хитрые глазки смотрели сосредоточенно. – Значит, было так. Иду я утром в школу, а по дороге машина снегоочистительная едет. Знаете, такая – снег передом загребает, а сбоку он, как из пушки, вылетает. Я, конечно, постоял, посмотрел. Ну, проехала эта машина, а снег по краю – как ножом обрезала. Гляжу, из сугроба срезанного, около дороги, какая-то гладкая палка торчит. Подошел поближе, стал ее из сугроба тащить, гляжу – винтовка! Жалко только – одно дуло было. Я обрадовался, хотя она и без приклада была. Побежал к Сережке Баранову – он хвастался, что у него патроны есть. Взяли мы с ним доску, обстрогали, приладили к дулу…

– К стволу, – поправил Тихонов.

– К стволу, – повторил Муртаза. – Все хорошо получилось. Ну, решили попробовать, как она стреляет…

– Так-так…

– Взяли патроны, зарядили винтовку и пошли во двор.

– Когда? – спросил Тихонов.

Муртаза подумал немного, быстро взглянул на Стаса:

– Вчера. Ну, бабахнул я разик. По вороне…

– Попал?

– Не-е. Сережке дал стрельнуть – все-таки его патроны-то. Он попал.

– В кого? – негромко спросил Стас.

– В кого, в кого! В ворону! Она как раз в развилке на клене сидела…

– А потом?

– Потом все. Похоронили ворону и разошлись.

Тихонов поднялся, походил по кабинету. Повернулся к мальчишке:

– А в тот день, что винтовку нашел, ты в школу ходил?

Муртаза горестно покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал:

– Сережка Баранов тоже не ходил…

– А когда же все-таки ты нашел винтовку?

– На той неделе.

– Точнее?

– Точнее? Так, в понедельник я был в школе, потом мы всем классом ходили в кино. А вот на другой день я школу и прогулял. Во вторник, значит, нашел. Сразу вместо школы к Сережке побежал…

Тихонов переспросил:

– А первый раз когда стрелял?

– Я же говорю – вчера!

– Ой ли? – покачал головой Стас.